Особенно,... 
132 
Рядом с нею громко рассмеялся Ричард. Анна даже не повернула головы. Она слышала, как король обсуждал с Бэкингемом, Норфолком и Нортумберлендом маршрут своего королевского турне по Англии: Виндзор, Оксфорд, Глостер, потом через Тюксбери в Уорчестер, Уорвик, Ковентри, Лейчестер, Ноттингем, Йорк – его дорогой Йорк, где сейчас находится наследник, недавно получивший титул принца Уэльского. Да, они отправятся, как только будут приняты послы Франции, Шотландии и Испании.
Анне стало скучно. Ричард часами мог обсуждать государственные дела. Поэтому она обрадовалась, когда после второй перемены блюд (она уже и кусочка проглотить не могла) удалились выступавшие на помосте жонглеры, плясуны и акробаты и вновь заиграла музыка. И сейчас же к ней подошел Бэкингем.
– Вы позволите, мой государь, пригласить на танец ее величество?
– Разумеется. Королева любит танцевать, я же единственный, кто не в состоянии доставить ей этого удовольствия.
Плавно лились звуки паваны, медленно и грациозно сходились и расходились в танце пары. Дамы были в самых замысловатых головных уборах – круглых, конусообразных, торчащих, как паруса, или отороченных мехом или валиками из парчи и искусственных цветов. Они важно ступали, придерживая огромные шлейфы, златотканые, шелковые, тяжелые от мехов, нашивок или галунов. Кавалеры – все с длинными локонами до плеч, в богатых камзолах, широких, узких, с подставными плечами, навесными либо разрезными рукавами, но все с драгоценными кинжалами у пояса и в узких трико – цветных, черных, двухцветных. Они бережно вели своих дам, шаркая узконосыми башмаками, изящно обводили их вокруг себя, кланялись, звеня массивными нагрудными цепями. Анне нравилось ладонь в ладонь кружить с Бэкингемом, нравилось ему улыбаться. Потом они расходились, меняли партнеров с поклонами и реверансами и вновь возвращались на прежнее место. Во время изящных перестроений они обменивались репликами.
– Не представляю, что мне делать, миледи, – говорил Генри Стаффорд. – Король подарил мне особняк Джона Мортона, и из-за этого теперь, когда всех выпустили и больше не имеет смысла держать в заточении одного епископа Илийского, мне приходится взять его на поруки.
Анна перестала улыбаться.
– Вся клубника Элай-Хауса не стоит того, чтобы иметь дело с интриганом вроде Мортона.
– Увы, о нем никто доброго слова не скажет, это так. Но Элай-Хаус меня обязывает. Ничего, я велю отослать коварного епископа в Уэльс, в свой замок Брэкнок.
Они разошлись, а когда вновь сблизились, Анна, посерьезнев, сказала:
– Этот человек опасен, как змея. А его красноречие подобно дурману. При мне он не раз уговаривал поступить по-своему двоих отнюдь не глупых людей. Остерегайтесь его, Генри. Он красноречив и непредсказуем.
– Мне нравится, когда вы называете меня по имени, моя королева.
Они двинулись, меняя партнеров, по кругу, а когда, обогнув зал, вновь встретились, Бэкингем сменил тему беседы.
– Я очарован вашей Кэтрин. И мне лестно, что девочка меня не забыла, хотя и строго-настрого запретила мне говорить кому-либо, где мы познакомились.
– Это приказ Ричарда.
– Что ж, весьма разумно. Одно скверно. Прежде она считала меня самым прекрасным рыцарем Англии, а сейчас убегает, едва завидев юного Уила Херберта.
Анна, улыбаясь, взглянула на другой конец зала, где, смеясь, кружили Уильям и ее дочь. Уильям, кажется, искренне был рад приезду своей маленькой подружки.
– Не всеми же сердцами вам владеть, Генри.
– Мне главное завладеть вашим.
– Вы его и так давно уже завоевали.
Потом Анна танцевала с Джоном Ховардом. Тому уже было под шестьдесят, но старый пират держался молодцом и ни разу не испортил ни одной фигуры в сложной карлате. При этом он выражал свое восхищение блеском коронационных празднеств Ричарда III. Никогда еще Вестминстер не видел ничего подобного, никогда еще здесь не присутствовало столько знати со всех концов королевства.
«И это тогда, когда казна похищена Вудвилями и Ричарду будет не так-то просто расплатиться за все это великолепие», – подумала королева, но вслух не произнесла ни слова.
Затем Анна танцевала с виконтом Ловеллом, и тот всячески уверял ее в своей безграничной преданности. За ним последовали Уильям Херберт, испанский посол граф де Сасьола, потом снова Бэкингем. Анне было всего двадцать восемь лет, она была еще молода, и ей нравилось веселиться. К тому же она не хотела оставаться наедине со смутными подозрениями, которые волновали ее, едва она позволяла себе задуматься. Тогда вся эта роскошь и блеск словно отступали, и она видела лишь хищный профиль супруга в роскошной горностаевой шляпе с вышитой бриллиантами вокруг тульи короной. Что кроется за его ложью?
132 
