Последние отзывы

  98  

– Может быть, следует сказать ей, что сэр Кристофер скончался?

Ричард начисто забыл, что Джеймс Тирелл все еще здесь.

– Ни в коем случае. И немедленно проводите баронессу ко мне.

Когда леди Дебора вошла, Ричард сидел в кресле спиной к окну. Он выбрал это место, чтобы его лицо скрывала густая тень, в то время как приближавшаяся к нему баронесса была ярко освещена вливавшимся в высокие окна светом ясного дня.

Баронесса медленно склонилась в глубоком реверансе. Ричард разглядывал ее, не произнося ни слова. Она была одета в темные широкие одежды простого покроя. Белоснежное покрывало обрамляло лицо леди Деборы, и это еще более подчеркивало бледность ее чела. Она подняла на герцога серые затуманенные глаза, полные готовых пролиться слез.

– Простите мне мою настойчивость, ваше высочество, но заклинаю вас выслушать меня!

Она старалась говорить сдержанно, но предательская дрожь в голосе выдавала ее волнение. Все, что она могла сказать о муже, – это то, что он добрый и честный человек и почти не знался со своим братом-астрологом, сопровождая герцога Кларенса во всех его поездках.

Ричард знал это и без нее и почти не слушал ее запинающуюся, робкую речь. Сейчас он думал лишь о том, что эта женщина когда-то была ближайшей подругой Анны Невиль и именно она, по-видимому, помогла ей совершить побег из Тауэра, а затем и из Лондона, переодев своей служанкой. Она была с принцессой до конца, до самого конца – потому что, кроме Джорджа, только ей довелось опознать тело принцессы Уэльской. Однако если Джордж был заинтересован в исчезновении Анны Невиль, то леди Дебора, казалось, не имела никаких причин лгать. Обстоятельство, что эта дама свидетельствовала о смерти своей покровительницы, всегда было для Ричарда решающим доказательством истинности смерти Анны Невиль.

– Миледи Дебора, – прервал несчастную женщину Ричард. – Боюсь, вы впустую расточаете свое красноречие, пытаясь убедить меня в невиновности вашего супруга. Не стоит изображать сэра Кристофера Стэси беспечным ребенком, с которым герцог Джордж любил охотиться или играть в шары, ведь я еще не забыл, какую роль сыграл ваш супруг, когда герцогу Кларенсу потребовалось заманить в Тауэр Анну Невиль.

Баронесса вздрогнула и несколько мгновений не могла найти слов.

– Ваше высочество, мой супруг исполнял тогда волю своего господина. Герцог Кларенс не оставил ему выбора. Кристофер был поверенным его тайн, ему приходилось или подчиняться, или расстаться с жизнью.

Она говорила с жаром, усматривая вину супруга лишь в том, что он верно служил своему господину, который, на горе, оказался скверным подданным короля. В пылу баронесса Шенли даже не заметила, как дурно отозвалась о брате Ричарда, но герцог не стал ее перебивать. Задумчиво покусывая губу, он с любопытством разглядывал измученное, осунувшееся лицо леди Деборы. Она все еще была красива, эта женщина, в ней чувствовалась хорошая кровь, однако что-то надломилось за годы супружества – усталость и разочарование таились в глазах, а в уголках маленького твердого рта залегли горькие складки.

Кристофер Стэси, рослый и недалекий красавец и сердцеед, был недостоин такой супруги. Возможно, когда-нибудь она и сама поняла бы это. Впрочем, все женщины, когда любят, глупы, а эта, видимо, из тех, кто хранит веру и верность хотя бы потому, что в Писании сказано, что жена должна любить и почитать мужа.

Ричард ударил кулаком по резному подлокотнику.

– Довольно, миледи! Ваш обожаемый супруг, которому вы подарили титул шенлийских баронов и которого сейчас пытаетесь оправдать в моих глазах, был и остался всего лишь лакеем при герцоге Кларенсе. И по его наказу он занимался вместе со своим братом и Томасом Бардетом ворожбой, колдовством и наводил порчу на короля. Он сознался во всем этом под пыткой.

Лицо леди Деборы побледнело еще сильнее. Хотя это и казалось уже невозможным…

– Сознался… под пыткой…

Она покачнулась, и Ричард с досадой подумал, что она вот-вот потеряет сознание. Однако леди Деборе удалось взять себя в руки.

– Ваше высочество, умоляю, вспомните о милосердии. Заклинаю молоком женщины, вскормившей вас, – пощадите его! Пречистая Дева! Да ведь под пыткой человек может сознаться в чем угодно. О, милорд, он всегда был так нежен, а мука… огонь… Милорд, он оговорил себя, это ясно каждому, кто знает, как умеют работать ваши палачи. Ах, ваше высочество, пощадите невиновного!

Она бросилась на колени и поползла к Ричарду, нашла его руку, припала к ней горячими губами. Ее душили рыдания.

  98