146 
Он машинально направил коня по склону холма к перешейку, и перед его глазами предстали открытые настежь ворота, а немного в стороне – пролом в стене, сквозь который виднелись обугленные балки построек. Эта картина отрезвила Ричарда, и он впервые ощутил беспокойство. Что произошло ночью за этими стенами? Кто остался в живых, кого унесла в когтях смерть? Он невольно пришпорил коня и въехал по мосту в ворота. Сырость и гарь. Все покрыто черной липкой грязью, перемешанной с обгорелыми обломками, еще дымившимися, а кое-где и догоравшими. Запах гари смешивался с тошнотворным запахом крови. Повсюду валялись тела, полуобгорелые, залитые кровью, утыканные стрелами. Среди трупов людей попадались и тела животных, раненая лошадь ржала, лежа на боку, и отчаянно била в воздухе копытом. Уже налетели почуявшие поживу вороны, но их зловещее карканье перекрывалось пением чудом уцелевшего петуха, который, взлетев на стропила, приветствовал новый день.
Лишь отсюда Ричард увидел, что массивные каменные стены замка черны от копоти. Дохнул ветер, и его окутал удушливый дым. Он огляделся. Ранее здесь был обширный, с многочисленными хозяйственными постройками двор, теперь же, несмотря на ночной дождь, все вокруг превратилось в груды горячего пепла, обуглившихся балок и обожженной глины. Среди остатков построек сновали люди. Они не обращали внимания на едущего мимо них рыцаря, даже узнав, что он из тех англичан, что пришли на подмогу.
В замке не приветствовали победителей, не возносили хвалу небесам за неожиданное спасение. В притихшем Гнезде Орла царило горе, и ни шум из долины, ни звонкое пение петуха не могли развеять этой погребальной тишины.
Ричард достиг вторых ворот. Надвратная башня была серо-черной от следов пламени и пороховой гари. Она словно покосилась, и даже Ричарду стало не по себе, а его конь дрожал, фыркал и пятился так, что герцог с трудом мог с ним совладать. Земля вокруг была словно изрыта страшным чудовищем. Среди глыб почвы он видел разорванные в клочья тела, кисти рук, ноги в стальных набедренниках. Запах горелого мяса, серы и селитры бил в ноздри. Мост был разрушен, и пробраться во второй двор можно было лишь по длинной доске.
Соскочив с коня, герцог прошел к воротам и вступил под глубокую арку. Здесь была все та же картина разорения и гибели: трупы, лужи свернувшейся крови, однако, не считая обгорелой крыши кухни, второй двор почти весь уцелел. Вокруг суетились люди, доносились причитания, плач, стоны. Глостер огляделся. Ему необходимо повидать Дайтона, чтобы выяснить две вещи: что с бароном Майсгрейвом и где находится Анна Невиль.
Ричард уже вышел из состояния опустошенности после яростной схватки и теперь лихорадочно соображал. Где-то в глубине его души закипало торжество. И хотя голубое знамя с темным силуэтом парящего орла все еще развевалось над крышей донжона, то, что самого барона нет среди людей, толпящихся во дворе, то, что он не поспешил выйти навстречу спасителям, свидетельствовало, что он либо тяжело ранен, либо убит. Взглянув же на лица обитателей замка и ощутив тягостную атмосферу непоправимого горя, он пришел к выводу, что Филип Майсгрейв более не является для него препятствием. Но где же хозяйка Нейуорта?
Ричард вдруг заметил, что перед ним, застыв, словно изваяние, встала худая желтоволосая девочка. Среди сумятицы и горестной подавленности, царивших во дворе, она первая обратила на него внимание. Подняв забрало, Ричард попытался улыбнуться.
– Эй, малышка! Ступай приведи кого-нибудь, с кем бы я мог поговорить.
Однако едва он сделал к ней шаг, как девочка отпрянула, лицо ее исказилось гримасой боли.
– Нет! Нет! – вдруг отчаянно закричала она и стала пятиться, творя старинный знак, охраняющий от злых духов.
«Слабоумная», – зло подумал Ричард и огляделся, ища, к кому бы он мог обратиться. Но желтоволосая девчонка вдруг закричала:
– Это злой дух! Это сам Зернебок![71] Зачем ты пришел туда, где воцарились зло и смерть, посеянные тобою?
Теперь Ричард замер, глядя на девчонку, которую била неудержимая дрожь. Когда же он снова шагнул к ней, она застонала так, словно его присутствие причиняло ей невыносимую боль.
Откуда-то вынырнула черная сутана священника Мартина.
– Успокойся, Пат, – проговорил он, кладя руку на плечо девочки. – Этот человек не враг. Это английский принц, и это он привел войско, чтобы помочь Нейуорту. Правда, поздно… – печально добавил он и сотворил крестное знамение.
146 
