60 
Большими пальцами он разделил складки ее лона и, широко раскрыв, заработал языком. Бархатистый кончик проникал в каждый уголок, каждое потаенное местечко, ласкал бутончик, который постепенно стал набухать. Корделия застонала, давая знать, что раб угодил ей. Уткнувшись лицом в ее венерин холмик, жадно вдыхая ее аромат, он накрыл губами клитор, втянул в рот и стал сосать. Корделия тихо вскрикнула и стала извиваться. Он удвоил усилия и проник пальцами в ее лоно. Через мгновение она забилась в экстазе.
Не спрашивая позволения, он уложил ее на пол, оседлал, и вонзил свое копье в разгоряченный грот. Ее ногти прошлись по его спине, и она, выкрикивая проклятия в адрес наглого раба, одновременно побуждала его двигаться быстрее и входить в нее еще глубже.
– Я живу, чтобы служить госпоже, – повторил раб, пока она извивалась под ним в лихорадке похоти. Скоро она кончила, и он обильно излился в нее.
– Слезь с меня, ты, гнусное животное! – велела она наконец, отталкивая его. – Теперь я высеку тебя за наглость!
– Будь я по-прежнему воином, а не рабом, – смело заявил он, – ублажал бы тебя день и ночь, госпожа, пока ты не запросила бы пощады.
– Неужели? – промурлыкала она, когда он откатился от нее, и, встав, подняла ремень. – Встань на четвереньки, Квинн! – приказала она и, когда он повиновался, нанесла пять ударов по широкой спине, уже отмеченной кровавыми бороздами от ее ногтей. – А теперь убирайся! Боюсь, ты начинаешь мне надоедать!
Он встал и с недоуменным видом пошел к двери. Госпожа Корделия позвала рабынь и легла в ванну, где соскребла грязь и пот со своего тела, ополоснулась теплой водой и перешла в бассейн с надушенной водой. Рабыни вытерли ее и натерли ароматными кремами, пока она снова не расслабилась.
Раб сумел на время приглушить вожделение, но она хотела, чтобы между ее бедер лежал муж! Если цезарь действительно вернет трибуна в Галлию, она поедет с ним. Но перед этим продаст Квинна! Жена генерала Флавониуса восхищалась им, когда увидела на пиру, который устраивали женщины в отсутствие мужей. Впрочем, многие приятельницы Корделии жаждали получить такого раба, как Квинн. Она устроит аукцион и уступит раба тому, кто больше даст.
Остаток дня Корделия дремала в ожидании мужа. Когда он наконец появился, она растаяла в его объятиях:
– Я весь день тосковала по тебе, Макс!
– Меня снова посылают в Галлию, – сообщил он, касаясь губами ее губ.
– Я еду с тобой! – объявила Корделия.
– Но это не Рим, дорогая!
– Мы устроим там собственный маленький Рим, – пообещала она.
– Моя вилла невелика, и там нет удобств, к которым ты привыкла, – предупредил трибун.
– Мы перестроим ее и добавим все необходимое, Макс. Я больше не хочу жить в разлуке. И я намерена продать Квинна. Все мои приятельницы им восхищаются. Я получу немалую прибыль от продажи и на вырученные деньги сделаю наш дом пригодным для жилья.
– Думаю, ты пожалеешь о своем решении, Корделия. Но я рад, что ты будешь со мной. В северной Галлии одиноко и холодно.
– И твои шлюхи смердят, – смеясь, поддразнила она. – Теперь тебе не придется спать с дикарками. Можешь иметь меня, когда захочешь, дорогой!
– А мне хочется этого именно сейчас, дорогая женушка, ибо твои речи меня возбуждают! – воскликнул он, притягивая Корделию к себе и принимаясь мять ее грудь. – Да, я жажду войти в твое лоно!
Он принялся срывать с себя одежду. Она ощутила, как его «петушок» – длинный, толстый, твердый – уперся ей в живот, и задохнулась, охваченная нарастающим вожделением.
Но тут раздался звонок, возвещающий об окончании работы канала, и экран померк.
– Дьявол! – прошипела Эшли, просыпаясь в своей одинокой постели. Среда. Сегодня среда, и до приезда Райана еще два длинных дня и одна долгая ночь.
Она повернулась на бок и закрыла глаза. Можно поспать еще несколько часов.
Райан не перезвонил вчера, когда она рассказала ему об очередной выходке его сестер. Но он скорее всего позвонит сегодня. В конце концов, гарпии – его проблема. Вчерашняя история позволила ей еще больше увериться в том, что с сестрами Райана невозможно подружиться. Она уже терпеть их не может! А вот у них с Беном все было по-другому. Они с радостью делились всем на свете. Если одному что-то удавалось, другой искренне радовался. Да, бывало, что они ссорились, но никогда не пытались намеренно причинить боль друг другу. Просто непонятно, как родные сестры способны творить брату всяческие подлости. Двести пятьдесят тысяч долларов каждой – чертовски кругленькая сумма. И именно Райан позаботился о том, чтобы они получили эти деньги. Деньги, которые он заработал для отца.
60 
