Особенно,... 
94 
Главное – я почти точно угадал место их «приземления». Поэтому сейчас, когда «кожаный» остался на стреме, а остальные растопырились орлами, свесив гузки над ручьем, жестами показал Марату, мол, «длинный» – твой. Мордастенький сиделец достался Змею, а на себя я взял пижона в кожанке, как наиболее опасного. Шум ручья надежно маскировал издаваемые нами шорохи, неизбежные при выходе на исходные позиции. Так что, благодаря этому, уже через минуту я сумел подобраться к своему объекту на расстояние броска. Прикинув, что мужикам времени для подготовки потребовалось бы еще меньше, особо рассусоливать не стал, а найдя хорошую опору для ноги, с низкого старта рванул к стоящему боком человеку.
Пижон, козел такой, был боец тертый и, даже не увидев, а услышав посторонний звук справа, не стал поворачиваться и вскидывать автомат, как поступил бы другой на его месте, а рыбкой нырнул вперед. Не ожидая такой прыти, я чуть не промазал, но успел ухватить его за ногу, и мы, сцепившись, покатились вниз, к ручью. Пока катились, я прошелся по врагу и кулаками, и локтями, и коленями, поэтому, когда падение прекратилось, кожаный практически не трепыхался. Добавив еще одну плюху для верности, я, перевернув «языка» мордой вниз, принялся сноровисто вязать ему локти стропой, попутно оценивая окружающую обстановку. А она просто радовала глаз – мои ребятки своих уже заканчивали паковать. Ну правильно: когда человек сидит на корточках без штанов, то боец из него практически никакой. Вот поэтому мокрый Марат уже выволок своего пленного на бережок и уселся сверху, а Женька, которому повезло не свалиться в ручей во время захвата, тщательно запихивал в рот «мордатому» его же кепку.
Рывком перевернув приходящего в себя «кожаного», я тоже заткнул ему рот, и при помощи подошедших «невидимок» Кима мы в темпе растащили «языков» в стороны, подальше друг от друга, после чего приступили к экспресс-допросу. Но для начала, разумеется, обыскали. У моего, помимо автомата, оказался еще пистолет, нож, разная карманная мелочь в виде зажигалки, сигарет, тоненькой пачки рублей и прочих обычно носимых с собой вещей. Еще у него был изъят кожаный портмоне с польским паспортом, на котором красовался разлапистый орел, немецким аусвайсом и нашей, удостоверяющей личность, справкой. Все три документа были выданы на имя Витольда Смиглы.
Пока я разглядывал документы, Свиридов провел стандартную процедуру – быстренько извлек кляп изо рта Витольда и ловко прилепил ему на морду кусок лейкопластыря, в котором выстриг маленькую дырочку. Я, глядя на это, только одобрительно хмыкнул: теперь пленный, даже если сильно захочет, орать не сможет. Но при этом громко шептать у него получится хорошо. В общем – что нам и надо.
Пленный к этому времени очухался окончательно и теперь глядел на нас злыми глазами, периодически пытаясь плечом вытереть кровь, бегущую из носа. Присев возле него на корточки, я доброжелательно улыбнулся и по-польски известил:
– Витольд, друган, если ты нам сейчас для начала дашь планировку вашего «схрона», то с тобой будут обращаться предельно вежливо. Давай по-хорошему, а? Я спрашиваю – ты отвечаешь, после чего мы, как цивилизованные люди, остаемся крайне довольны друг другом. Ты ведь не мазохист?
Смиглы при первых звуках польской речи сначала удивленно вытаращил глаза, но потом, поняв, что я к великополякам не имею никакого отношения, попытался плюнуть в меня через дырочку в пластыре. Когда же это не получилось, пленный вознамерился забодать говорившего башкой в подбородок. Я от этих действий даже слегка расстроился. Нет, ну что за тупорылый попался? Ведь прекрасно знает, что заговорит, а ведь обязательно нужно повыпендриваться и заполучить себе травмы различной степени тяжести. Ткнув его ладонью в лоб, чтобы умерить пыл, я встал и, кивнув Федору, скомандовал:
– Приступай.
Свиридов кивнул, а я отвернулся и в первый раз за сутки – закурил. Блин! Кайф-то какой! Аж голова закружилась!
За спиной в это время слышалось только надсадное мычание, но я не поворачивался, смакуя «Кэмэл» до конца. Когда окурок начал обжигать пальцы, а мычание перешло в поскуливание, настало время «доброго» следователя. Отстранив Кима от трясущегося «языка», я опять сел перед Витольдом и, достав блокнот с огрызком карандаша, озвучил свое предложение по новой.
На этот раз оно было принято гораздо более благосклонно, и когда пленному освободили одну руку, Смиглы принялся карябать на чистом листе с завидным старанием. Глядя на его художества, я только удовлетворенно сопел. Схрон, как и предполагалось, был одноуровневый. После входа в люк шел короткий коридорчик с изгибом (хотя не очень серьезным – гранату можно прокинуть), далее было небольшое помещение, которое можно условно назвать кухней. Еще дальше – жилое помещение с нарами. А от него уходил длинный отнорок к запасному ходу, в котором попутно располагался туалет. Вот и славно, трам-пам-пам! Забрав готовый чертеж, я передал его Федору, а сам поинтересовался:
94 
