Особенно,... 
20 
Стены города были высоки, крепки и неприступны для войск тех, кого старый граф Дюар видел в числе своих заклятых врагов. Конечно, если Геркания вступила бы в войну и север великого королевства оказался бы под пятой иноземных захватчиков, то рано или поздно Мелингдорм (как, впрочем, и любая иная крепость) пал бы под натиском регулярного воинства противника, обученного брать фортификационные сооружения по всем правилам воинского искусства… с подкопами, с обстрелами из мечущих в небеса огромные камни катапульт и отравлением диверсантами городских колодцев. Однако, по меркам мирного времени, Мелингдорм-фест являлся неприступной твердыней, надежно защищавшей покой горожан от набегов крупных шаек разбойников и отрядов головорезов-наемников, нет-нет да и подсылаемых в отдаленное графство могущественными недоброжелателями бывшего полководца.
Не поскупился знавший толк в воинском деле вельможа и на содержание в городе королевского войска. Примерно третья часть годового дохода графа отходила герканской казне, но зато неприступность крепостного рубежа, а значит, и спокойствие горожан, охраняли не кое-как обученные держать пики в руках увальни из мастерового ополчения, а довольно многочисленный, подготовленный опытными учителями отряд регулярного королевского фестшутца – имевшегося лишь в Геркании рода войск, специально обученного для защиты городов, замков, пограничных застав и прочих, менее значимых укреплений.
Солдаты королевской крепостной службы во многом отличались от своих собратьев – обычных пехотинцев, и прежде всего это касалось многогранности их подготовки. Они метали копья, дротики, топоры и прочие, находящиеся на вооружении орудия убийства чуть похуже застрельщиков, но зато хорошо обращались с арбалетом и луком, что значительно повышало стрелковую мощь обороняемого рубежа. В случае необходимости, каждый из них мог прийти на замену поредевшей от вражеских снарядов или из-за простой физической усталости обслуге катапульт, да и если противник прорывался на стены, воины герканского фестшутца доблестно встречали его щитом и мечом. Не брезговали защитники крепостей и грязной работой, какую для армий других королевств выполняли лишь пленные или согнанные со всей округи простолюдины. Сняв после отбитого штурма доспехи и на время позабыв, что их призвание сеять смерть, а не махать лопатой да киркой, солдаты герканского фестшутца рыли контрподкопы, укрепляли разрушенные в ходе очередного обстрела участки стен, разгребали завалы после пожарищ и даже хоронили убитых, чем заниматься иные воители считали ниже своего достоинства.
А в мирное время солдаты крепостной службы частенько подменяли не столь уж и многочисленных в небольших городках степенных служителей правопорядка и хранителей спокойствия горожан. Они патрулировали улочки, иногда несли вахту на площадях, рынках и в иных местах скопления разношерстного люда, но, главное, охраняли, как самую важную крепость, городскую тюрьму; место, куда злодеи всех мастей не стремились попасть, но зато откуда то и дело пытались выбраться. В общем, мудрый правитель Мелингдорма не зря платил королевской казне лишние подати. Его владения находились под надежной защитой отменно обученных солдат, а воры, разбойники, скитающиеся по лесам мародеры-дезертиры и прочий нечистый на руку сброд промышлял в основном за пределами высоких крепостных стен. Если же злодеи за какой-то надобностью тайком и пробирались в город, то не озорничали и вели себя тихо.
Граф ванг Дюар и назначаемый им глава городского совета заботились не только о безопасности горожан, но и о многом, до чего иным правителям герканских земель просто не было дела. Проживавший на землях его сиятельства и под его защитой люд не болел (по крайней мере, мор, выкашивающий целые города, обходил Мелингдорм стороной), не голодал, да и чувствовал себя куда свободней, нежели граждане иных городов.
Узенькие улочки города и его довольно просторные площади поражали своей чистотой, а опрятные с виду, примыкающие вплотную друг к дружке дома радовали глаз как приученных к порядку горожан, так и заезжих гостей, привыкших к совершенно иным картинам быта маленьких, захолустных поселений. Мелингдорм был красив днем, но полностью его неповторимое очарование открывалось ночью, когда на опустевших улочках зажигались фонари, над головою ярко сверкало звездами черное-пречерное небо и с задворок домов, где находились не перекошенные развалюхи-сараи и не выгребные ямы, а были разбиты маленькие, ухоженные садики, слышалось тихое, убаюкивающее пение сверчков и ночных птиц. Лишь изредка эта идиллия спящего безмятежным сном города перебивалась отрывистым собачьим лаем, свистом патрульных и прочими тревожными звуками, так часто нарушавшими ночной покой иных герканских городов.
20 
