78 
Шак разочарованно хмыкнул и решил отправиться дальше на поиски достойного применения своему топору. Его цель состояла в том, чтобы как можно быстрее прекратить битву и дать возможность крестьянам спасти хоть что-то из своего добра. Бродяга не задумывался о справедливости. Естественно, одна сторона должна победить, а другая погибнуть. Таков исход любого боя, если это, конечно, не рыцарский турнир и не прочие игрища благородного люда. Так было всегда, так есть и так, скорее всего, всегда будет. Он лишь хотел немного ускорить расправу над побежденными, благоразумно встать на сторону победителя, который уже определился и без его участия. Троица уставших солдат продержалась бы не дольше минуты. Это было ясно как день, поэтому Шак потерял интерес к схватке и, облюбовав другую «компанию», направился к толпе бьющихся насмерть возле колодца. Там еще было непонятно, кто кого и как долго.
Говорят, что чудес не бывает, но одно произошло у бродяги прямо на глазах. Из горевшего дома напротив выпрыгнула светловолосая девица с окровавленным мечом в руке и, одарив Шака мимолетным, пренебрежительным взором, каким храбрые воительницы удостаивают лишь трусов неблагородных кровей, кинулась на выручку попавшему в беду отряду. Самое удивительное, что девушка была не из числа наемников. Во-первых, охочий до красоток Шак непременно приметил бы смазливую мордашку и восхитительные, вьющиеся волосы еще в лесу; во-вторых, одежда девицы разительно отличалась от доспехов солдат; а в-третьих, и это главное, ни один командир в здравом уме не решился бы держать в отряде такую обворожительную милашку.
Она налетела как вихрь и еще до того, как Шак успел произнести «Какого черта?!», а застигнутые врасплох разбойники повернуться к ней лицом, изменила ход боя. Чтобы бить в спину, не нужно большого ума, но для того, чтобы одним ударом вывести из строя троих, пусть даже стоящих бок о бок противников, требуется большая сноровка. Плохонький, проржавевший меч взмыл вверх и мгновенно опустился по косой линии вниз. Один бандит упал с рассеченной шеей, у второго на спине забагровела широкая полоса, а третий взвизгнул и, бросив оружие, схватился за прорубленную ягодицу. На спасительницу уже двоих оставшихся в живых солдат тут же набросились четверо разбойников, но дамочка оказалась для них слишком ловка, к тому же не брезговала применять грубые приемы, обычно вызывающее отвращение у эстетов и прочих персон с утонченной натурой. Дева не стала парировать мощный удар топора, идущий на нее сверху вниз, она от него ускользнула, отпрянув назад, и тут же, развернувшись вполоборота, приняла на рукоять направленный ей в спину клинок. Короткий, отрывистый удар ребром ладони по переносице погрузил владельца меча в долгую спячку, в то время как его товарищ справа удостоился вечной. Он просчитался, когда решил разбить череп стоявшей к нему спиной воительнице булавой, сделал слишком большой замах, за что и поплатился. Девушка присела в развороте и, еще до того как грозное оружие с шипами стало опускаться, выбросила вперед руку с мечом. Острое лезвие пронзило незащищенную кольчугой плоть чуть ниже поясницы и тут же выскользнуло обратно, парируя тычковый удар копья другого бандита.
Шак поморщился, в его душе взыграла мужская солидарность. Бродяга на миг представил, что не корчащийся на земле бандит, а именно он получил этот страшный и болезненный укол. В такой момент даже заядлый гуманист и отпетый сластолюбец возненавидит женщин.
Быстро покалечив троих и убив четверых, девушка как будто вспомнила о чем-то важном и поспешила прочь. Она побежала к той самой толпе возле колодца, в которую решил было гармонично влиться Шак. За ней никто не погнался. Остаткам разбойников весьма не хотелось связываться с доказавшим свою силу противником, да и воспрянувшие духом наемники не думали вкладывать окровавленные мечи в ножны. Они начали мстить врагу, лишившемуся основного преимущества – численного перевеса.
«А дамочка-то не промах! Ох и делов она натворит! – подумал Шак, опечаленный тем, что ради спасения деревни придется убить не только красивую женщину, но и отменного бойца. – Хотя, с другой стороны…А чем она мне мешает?! У нее с ворьем какие-то счеты, мне осточертели наемники. Каждый вроде занят, каждый при деле…Если первой не нападет, пущай живет…Правда, не грех бы ее научить уважать мужское достоинство и не тыкать в него железякой острой, но это уж потом…если случай представится, да и поркой ограничиться можно».
78 
