23 
– А я в принципе уже закончил, – лукаво улыбнулся Артур. – Работа для вас привычная, никаких особых нюансов: подкрасться, окружить, напасть и перерезать. Осталось лишь уточнить детали, то есть кого и где.
– Ну и кто же не должен встретить рассвет? – снова встрял Камбиор, важно подбоченясь. – Кого потрошить-то будем? Надеюсь, не тех, кого днем охраняем?
– Нет, что ты, дело совершенно законное, у меня даже есть разрешение Городского Совета. – Артур сделал эффектную паузу и, хитро прищурясь, обвел взглядом каменные лица напрягшихся в ожидании участников ночной вылазки. – «Прыгуны».
Сердце Фаны сжалось в груди, по телу пробежала волна холода, как будто уродливая смерть в рваном балахоне уже занесла над ее головой остро заточенную косу. Все вокруг вдруг пришло в движение. Охранники кричали, размахивали руками, ругались, спорили, но она не слышала их голосов, видела лишь лица, искаженные злостью и страхом, злостью на пославшую их на убой Гильдию и страхом перед встречей с грозным противником.
«Прыгуны» были не очень многочисленной, но одной из самых хорошо организованных и опасных банд в Токано. У них не было четкой специализации, присущей остальным формированиям преступного мира. Преимущественно они были ворами, но не гнушались разбоя и душегубства. Богатые особняки и загородные дома вельмож, конторы ростовщиков и наполненные привозными товарами склады были типичными объектами их быстрых и слаженных нападений. До сих пор оставалось загадкой, как пронырам удавалось обманывать чуткий нюх сторожевых собак и обходить искусно расставленные ловушки. О них слагали легенды, никто не знал, где их пристанище, кто главарь и вообще какова их численность. О банде ходили разные слухи, зачастую противоречащие друг другу, но сходящиеся в одном: с «прыгунами» лучше не связываться, они хитры, опасны и никогда не оставляют в живых свидетелей. Полностью вырезанный год назад на подходах к Баркату караван из Виверии и три дюжины погибших за одну ночь от их рук стражников были лучшим доказательством основательного подхода к делу и полнейшего отсутствия предрассудков по поводу истребления себе подобных.
– Ну уж нет! – взревел Камбиор, потрясая в руках двуручным мечом. – Я солдат, а не самоубийца!
– Корс совсем из ума выжил, пора менять старика! – вторил ему еще один охранник, которого Фана часто видела в Гильдии, но так и не знала по имени.
– Нам не столько платят, – твердили в различных вариациях остальные трое, пытаясь доказать самим себе, что не трусы.
Странный дворянин с серьгой в ухе молчал и почему-то время от времени смотрел на Фану, видимо, поражаясь ее нетипичной реакции. Бледная в лице девушка ни разу не встряла в спор между коллегами и только нервно теребила рукой в черной перчатке край старенького плаща. Она так же, как и другие, боялась, но и понимала бессмысленность споров. Какие бы аргументы ни приводили охранники, сколько бы ни кричали и ни ругали выжившего из ума Главу Гильдии, а все случится именно так, как решили между собой наниматель и Корс. Они побесятся-побесятся, а все равно будут вынуждены подчиниться приказу и напасть на банду. Иного выхода не было. Гильдия не потерпит в своих рядах тех, кто обсуждает приказы. Членство же в ней пожизненное, выход означает смерть.
– Все, пошумели, господа, пора и делом заняться, – по-прежнему хитро улыбаясь, произнес Артур, дождавшись, пока страсти утихнут. – Претензии предъявите потом, притом не мне, а вашему хозяину. Мне ваши опасения, равно как и мысли, не интересны.
– Конечно, не тебе же со вспоротым брюхом подыхать! – пробасил Ромеро, все еще разбрызгивая слюну и трясясь от злости, но уже убрав за спину меч.
– А вот тут ошибка, – рассмеялся Артур, пронзив громилу цепким, недобрым взглядом, – я пойду с вами, и так же, как вы, приму участие в веселой потехе. Видите ли, господа охранники, эти негодяи обидели близких мне людей. Я не могу отказать себе в удовольствии лично пустить им кровь из жил. Естественно, и вы, и глубокоуважаемый господин Корс совершенно правы. Нужно было оцепить квартал, осадить их убежище, не спеша подготовиться к штурму, привлечь несколько сотен солдат, но… но это не то! Я жажду отмщения, я хочу собственными глазами увидеть предсмертные муки подонков, почувствовать, как клинок пронзает их плоть!
Артур не кричал, он был абсолютно спокоен, и от этого Фане стало еще страшнее. Хищная ухмылка, вдруг появившаяся на его невозмутимом лице, и бесовский блеск в глазах не оставляли сомнений: жажда мести – единственная сила, поддерживающая пламя жизни в теле дворянина. Он не стремился к мести, он жил ею и ради исполнения заветного желания был готов рисковать своей, а заодно и их головами.
23 
