16 
Легкая белая торсана, женская рубашка с длинным, широким рукавом и глубоким вырезом на груди, едва прикрывала верхнюю часть стройных, мускулистых ног, красоте и грации которых позавидовала бы любая танцовщица, натурщица или представительница иной, более прикладной профессии. Блистающие под лучами солнца длинные черные волосы бархатистым водопадом ниспадали на грудь, скрывая от окружающих большую часть лица и те чисто женские формы, которые выставляла напоказ привольная, модная рубашка.
На коленях отдыхавшей красавицы покоилось широкое блюдо со спелыми абрикотами, кинжилом и прочими привозными деликатесами, не произраставшими в этих суровых местах. Девушка не спеша брала правой рукой несколько мелких фруктов и грациозно отправляла их в красивый, обрамленный плавными линиями тонких губ рот. Косточки и прочие несъедобные части экзотических даров природы как ни в чем не бывало скидывались вниз и часто попадали на головы прохожих.
Невинно пострадавшие в сердцах чертыхались и, осыпая ругательствами бесстыжую девицу с ужасными манерами, шли дальше. Лишь несколько раз косточки и мелкие кожурки падали на головы воинственно настроенных смутьянов, которым во что бы то ни стало хотелось наказать зарвавшуюся нахалку. Однако как только они, извергая потоки грязной ругани, хватались за арбалеты или кидались к входу в лавку, девушка, не отрывая глаз от блюда с лакомствами, высоко поднимала левую руку в черной перчатке и демонстрировала вспыльчивым гостям торговой столицы продолговатый овал медальона, раскачивающийся на толстой стальной цепочке. Почти всегда этого было достаточно, чтобы выхваченные мечи возвращались в ножны, арбалетные болты – в колчаны, а обиженные брели дальше, естественно, сторонясь распахнутых настежь окон.
Гильдия торговых охранников была в Баркате не менее уважаемой организацией, чем Ассоциация свободных имперских торговцев или городская стража. Ее члены имели почти неограниченные полномочия не только по ловле воров, но и по битью физиономий подозрительным личностям, находившимся вблизи от охраняемых объектов: магазинов, лавок, таверн, базарных лотков и складов. Связываться с обладателем с виду простенького, незатейливого медальона было чрезвычайно опасно и не предвещало ничего, кроме больших неприятностей.
Руководствовались древним как мир принципом: «Уж лучше минута позора, чем беды на всю жизнь» даже именитые иноземные купцы, в окна карет которых порой залетал и скользкие «приветы» плюющей на окружающих, в буквальном смысле этого слова, девицы.
Когда блюдо опустело, а последняя шкурка с чмоканьем приземлилась на конусовидный шлем одного из наемников, девушка наконец одарила вниманием движущуюся под окном процессию. С первого взгляда она поняла, что караван пришел из далеких западных земель: Виверии или Шеварии. Своих бывших сородичей, филанийцев, и их ближайших соседей, герканцев, охранница узнала бы сразу по форме и качеству доспехов, по фасонам пестрых камзолов и по глупой манере громко галдеть на непонятном для большинства горожан языке. Хоть в Баркате и сходились все без исключения сухопутные торговые пути, соединявшие западные королевства с Империей, а учиться чужой речи местные купцы и не собирались.
«Кто хочет с нами торговать, должен говорить по-имперски!» – эту расхожую фразу столько раз на дню повторяли лавочники, хозяева постоялых дворов, стражники, перекупщики и прочие горожане, тем или иным образом связанные с приезжими, что ее можно было смело считать девизом этого удивительного, почти сказочного города. Здесь не только шла торговля «по-крупному», повозками да тоннами, но и происходило слияние воедино множества культур. Богатые горожане и купцы возводили дома то в нарочито строгом герканском, то в красочно-игривом виверийском стиле; в торговый жаргон, а затем и в повседневную речь проникали все новые и новые иноземные слова и реалии; одежды жителей Барката весьма сильно отличались от платья жителей других городов Великой Империи. Если быть хоть чуточку внимательным и иногда оглядываться по сторонам, то можно было обнаружить много отличий от традиционного имперского уклада жизни, за сохранность которого так рьяно радели некоторые высокопоставленные вельможи, в том числе и главный казначей Империи, герцог Лоранто. Именно он, придворный хитрец и известный всему миру политик, сотворил этого огромного, многотысячного монстра на окраине Империи, искусственно сконцентрировал торговлю с иноземцами в одном городе, чтобы воспрепятствовать проникновению инородных, а значит, враждебных культур внутрь страны.
16 
