17 
Хотя ей казалось, что анестезиолог из отделения трансплантации усыпил ее всего не сколько минут назад, она понимала, что прошло гораздо больше времени и операция закончена. Из ее костей забрали почти литр костного мозга, и она остро чувствовала отсутствие каждого миллилитра.
— Мэг, — повторил голос — жесткий, настойчивый, требующий от нее невозможного. — Открой глаза!
Он что, шутит?
— Нет, — выдавила она, — не могу.
— Хочешь пить?
Пить! О, это сразу все изменило. Она вынырнула из глубоких темных вод наркотического сна в теплый светлый мир реальности, где ее ждал Адам. Сначала ей показалось, что он расплывается, как мираж в пустыне, знакомый, чудесный, манящий и неуловимый. Он поднес стакан с холодной водой к ее губам, туман в глазах рассеялся, и она отчетливо увидела его.
— Спасибо, — просипела Мэг, чувствуя, как спасительная жидкость увлажняет ее пересохшее горло.
— Как ты себя чувствуешь?
— Могло быть и лучше.
— Ты перенервничала перед операцией.
— Две сотни иголок. Кто бы не нервничал на моем месте?
— Мне очень жаль, что твои родители не смогли приехать, Я слышал, у мистера Джонса проблемы?
— Это правда. Он хотел приехать, но я запретила. Ты же сказал, что сам будешь заниматься мной.
Это было так. Адам привез ее в больницу утром и собирался отвезти домой завтра, когда ее выпишут.
— Моя подруга Джен уехала из города…
— Молчи, — мягко, но требовательно сказал он. — Еще воды?
— Да, но как Эми? Ты должен быть с ней, а не со мной.
— Не могу, к сожалению. Мне не разрешают.
— Не разрешают? — Ее голос все еще был сиплым. Случилось что-то, о чем он не хочет говорить?
— Я простудился. — Мэг только теперь заметила, что на нем: марлевая повязка, да и выглядит он неважно. Перед операцией она слишком нервничала, чтобы заметить это, а он ничего не говорил:. — Надо же было простудиться именно сейчас! — воскликнул Адам. — К Эми нельзя подойти, если есть хоть малейшие признаки инфекции. У нее не будет иммунитета против болезней, пока твой костный мозг не приживется, а ее кровь не придет в норму. Я и так безумно волнуюсь, что провел с ней весь вечер, не зная о простуде. Правда, на мне были маска и халат, но все же… Сейчас с ней мама. Они с папой будут по очереди дежурить около нее.
— Бедная крошка!
— Эми очень любит маму. Думаю, она не заметит, что меня нет.
— Ты сам не веришь в то, что говоришь, высказала Мэг то, что почувствовала сердцем.
Он кивнул, но ничего не сказал. Его губы были сжаты в тонкую линию, а в глазах сверкали гнев и беспомощность. Плечи согнулись, словно придавленные невыносимой тяжестью.
Чувствуя ужасную боль в собственном теле, Мэг тем не менее переживала, что этот большой и красивый человек так страдает. Она была абсолютно уверена, что больше не сможет помогать отцу и мачехе осуществить их план по оформлению опеки.
Отобрать у него дочь — это жестоко. Она для него все. Адам сейчас думает только о том, чтобы Эми выжила. Папа и Пэтти не должны добиваться, чтобы их иск был удовлетворен. Они поймут, что нужно решить этот конфликт другим способом.
Она не стала дальше размышлять над принятым только что решением, а вслух добавила:
— Спасибо, Адам.
— За что?
— За то, что ты здесь.
— Не надо благодарить меня, — натянуто сказал он.
— Почему?
— Потому что это я должен благодарить тебя. Ты совершила очень благородный поступок, очень щедрый. Ты спасла Эми жизнь.
— О, Адам, но разве я могла не сделать это? Ведь она моя родная племянница.
— Все равно спасибо.
Адаму нелегко было произнести все это. Поднося стакан с прохладной водой к губам Мэг и с трудом сдерживая дрожь, которую вызвало в нем случайное прикосновение пальцев к ее щеке, он чувствовал, что у него в горле пересохло так же, как у нее. Возникло неприятное ощущение того, что теперь он должник человека, которому не может доверять, и Адам ненавидел себя за то, что не может укротить свою страсть. Он не мог оторвать глаз от изгибов ее тела, испытывая жгучее желание исследовать каждый его сантиметр. Он злился на себя и за то, что в такой момент, когда его дочь находится на грани жизни и смерти, его безумно тянет к этой девушке в простом хлопковом больничном халате, без макияжа, который не скрывает ее великолепную кожу, сейчас, правда, бледную…
Радужная перспектива заботы о ней в течение нескольких дней мучила его. Ужасно было то, что ему не позволяли находиться около Эми. Но опекать Мэг — еще ужаснее. Беспомощная, слабая, покорная, она будет в его власти почти неделю. Видя ее, такую несчастную, он не мог поверить, что она на самом деле собиралась незаконно увезти Эми. Да у нее и сил нет после операции, она даже ходить не может. Но потом он вспомнил Шерри. Та тоже выглядела такой невинной и искренней вначале. И что же? Шерри забрала Эми, причинила столько страданий и дочери, и ему, а ведь Мэг — ее сестра!
17 
