53 
— Ну и что было потом? — грубо поинтересовался Дерек. — Ты бросила беднягу, так же как и меня, как только получила от него все, что тебе было нужно?
— Нет, развестись было его идеей.
— Что так? — насмешливо вскинул брови Дерек.
— К тому времени я уже закончила колледж, а он стал работать адвокатом, причем весьма успешно. Мы решили, что, если я вернусь в Грейт-Сток, это никого особенно не удивит, ведь развод в наше время дело обычное. Никто из моих знакомых никогда не видел Патрика, поэтому и не мог догадаться, что Синди не его дочь.
— Так почему же все-таки он решил развестись, если все было хорошо?
Оливия стиснула руки, лежащие на коленях, чтобы унять дрожь.
— Не хотел быть мне обузой. Говорил, что я должна выйти замуж за полноценного мужчину и жить нормальной семейной жизнью. Сказал, что я очень помогла ему, заставила поверить в себя и теперь он больше ни в ком не нуждается, тем более что он стал очень хорошо зарабатывать и смог оборудовать свой дом соответствующим образом. Я хотела предложить остаться, но побоялась, что он подумает, будто я делаю это из жалости. Вот так и случилось, что мы развелись и я вернулась в Грейт-Сток к родителям. Теперь ты знаешь все.
Дерек подался вперед, опершись ладонями о стол.
— А Синди? Синди знает, кто ее настоящий отец?
Оливия опустила глаза.
— Нет, — прошептала она. — Синди считает Патрика своим отцом.
Он отшатнулся, как будто она ударила его.
— Как ты могла, Оливия?! Как могла так поступить со мной и со своей дочерью? Как посмела скрывать целых тринадцать лет, что у меня есть дочь? Как могла лгать ей об отце?
Оливия всхлипнула.
— Я поступала так, как считала лучшим. Мне тогда едва исполнилось девятнадцать. Возможно, я совершила ошибку, но тогда мне казалось, что я приняла единственно верное решение. Ты был занят своей карьерой, а ребенку нужен был отец. Кроме того, Патрик всегда очень хорошо относился к Синди.
— Может быть, однако он не мог заменить ей родного отца, верно? И после вашего развода они почти не встречаются, ты ведь сама говорила.
— Мы с Синди несколько раз ездили к нему, и они часто общаются по телефону. Мы обмениваемся подарками на Рождество, дни рождения…
— Я не позволю тебе и дальше лгать девочке о том, кто ее отец, Оливия.
— Я и не собираюсь. К тому же я уже несколько раз пыталась сказать ей, но не хватало духу.
— Но теперь ты скажешь или это сделаю я, — пригрозил Дерек. — Выбирай.
— Хорошо, Дерек. Я скажу. Сегодня же, — пообещала Оливия. — Ты… ты ненавидишь меня?
Он встал из-за стола.
— Нет, Оливия, — сказал он таким отчужденным тоном, что у нее от боли все внутри сжалось.
Лучше бы он злился и кричал. Эта его отчужденность свидетельствовала о том, что все его чувства к ней умерли и отныне их будет связывать только Синди.
— Я не испытываю к тебе ненависти, но не уверен, что смогу когда-нибудь простить тебя за то, что ты на долгих тринадцать лет лишила меня счастья наблюдать, как растет моя дочь. Я не видел, как она первый раз улыбнулась, как сделала свой первый шаг, не знаю, каким было ее первое слово. Надеюсь, в будущем ты не станешь препятствовать моему общению с дочерью. Нам с ней так много надо наверстать.
Оливия больше не могла сдерживать горьких слез, которые градом покатились по щекам.
— Нет, Дерек, конечно нет, — проговорила она сквозь слезы. — Ты сможешь видеться с Синди, когда захочешь и сколько захочешь.
— Прекрасно. — Он направился к двери.
— Куда ты? — спросила она.
— В ночлежку. Это моя последняя ночь там. Мой адвокат сегодня позвонил и сказал, что завтра будет официально объявлено о моей невиновности и мне больше не нужно отрабатывать повинность.
Оливия нашла в себе силы улыбнуться.
— Поздравляю. Я… очень рада за тебя, — всхлипывая и заикаясь, проговорила она.
— Спасибо. До приема я поживу в гостинице, а потом сразу уеду. Завтра я пришлю кого-нибудь за своими вещами и сообщу тебе, где остановлюсь на это время, чтобы ты могла пересылать туда все счета. Позже я пришлю к тебе своего адвоката, чтобы обговорить условия моего общения с дочерью. Всего хорошего, Оливия. — Он вышел из кухни, и через пару секунд Оливия услышала, как захлопнулась за ним входная дверь.
Она вздрогнула и обессиленно уронила голову на руки. У нее было такое чувство, словно над ней опустилась крышка гроба.
53 
