58 
Уверенность, что затворник проводит над ним жестокий эксперимент, все крепла и крепла в сознании моррона. Штелер правильно определил гнусные помыслы ученого мужа, но только ошибся с целью и задачами проводимого не без его активного участия исследования. Не знающий ни жалости, ни сострадания колдун не испытывал свои иллюзорные творения на прочность, а изучал особенности организма моррона, подвергая его различного рода воздействиям. Если за первой дверью он проверял смекалку и живучесть моррона в бою с превосходящим по силе и вооружению противником, то во втором «акте», точнее сказать, стадии эксперимента тело Штелера исследовалось на предмет воздействия различных ядовитых веществ и резкого перепада температур.
Едва барон переступил порог такого же темного, как и первый, коридора, ему на голову тут же свалилась скользкая, шипящая веревка, на поверку оказавшаяся виверийской гадюкой, чей яд был настолько опасен для человека, а повадки так непредсказуемы, что ловить ее отказывались даже самые опытные змееловы. Аугуст промучился с извивающимся, выскальзывающим из рук существом чуть больше минуты, прежде чем наконец-то сумел сбросить ее с себя и растоптать сапогами. За время борьбы гадюка укусила его четырежды: два раза в лицо, третий раз в руку и четвертый – за место, столь дорогое каждому человеку, которое любой уважающий себя мужчина никогда не выставляет напоказ ни в присутствии дам, ни в обществе кавалеров. К счастью, уже на третьем укусе яд гадюки иссяк, и барону не грозила боль в нижних полушариях, ему с лихвой хватило неприятных ощущений и в верхних…
Пораженная рука и щека мгновенно распухли, Штелер почувствовал, как невидимый огонь пожирает его изнутри, быстро распространяясь по телу и заставляя кости ныть, а мышцы произвольно сокращаться. Глаза моррона чуть ли не лопнули в попытке вылезти из орбит, а гортань так распухла, что вместо крика из нее вырвался лишь сдавленный хрип, напоминающий рычание кота, заметившего поблизости соперника. К счастью, мучения продлились недолго. Организм моррона быстро нейтрализовал агрессивное инородное вещество и вывел его наружу в виде обильного потоотделения. Наверное, увиденное весьма поразило экспериментатора, следившего за страданиями гостя и засекавшего время, за которое моррон справится с недугом. Подобное любопытство должно было определенно разозлить Аугуста, но вызвало лишь злорадную ухмылку на его лице. Дело в том, что ученый затворник не соблюдал чистоту эксперимента и, как следствие, получил сомнительный результат. Во-первых, все морроны разные, воскресли при сходных, но все же весьма отличающихся друг от друга обстоятельствах, и та энергия павших в боях, что возвратила к жизни и подпитывает их организмы, имеет целый набор отличий. Что проверено на одном, нельзя перенести на всех, так что усилия экспериментатора оказались бессмысленными. И во-вторых, Штелер и сам не знал, слышит он Зов Коллективного Разума или нет, можно ли воспринимать видения как сигналы, получаемые от высшей субстанции, объединяющей все человечество. Моррон, слышащий зов, и тот же самый моррон, но в обычное время – два различных существа с разительно отличающимися возможностями и степенью уязвимости.
Злорадство продлилось недолго, барон опомнился и, побоявшись, что наблюдатель сможет прочесть его мысли, убрав ухмылку с лица, изобразил на нем злость и попытался загнать весьма порадовавшую его догадку в самый далекий уголок сознания, туда, куда не смог бы добраться колдун. Буквально через пару шагов достойно выдержавшего смертельные укусы гадюки барона подстерегало новое испытание. Одна из дверей открылась, и на него набросились несметные полчища ядовитых пауков, скорпионов и каких-то мелких противных жучков. В борьбе за свою жизнь бывший полковник, как и подобало офицеру доблестной герканской армии, расправился со всеми тварями, но его нижняя часть тела распухла от укусов. Одним тварям удалось забраться по ногам и искусать Штелера от поясницы до колен, другие каким-то чудом сумели прокусить довольно прочную кожу сапог. На нейтрализацию яда организму моррона потребовалось чуть больше времени, чем после укуса змеи, болевые ощущения были примерно теми же, но вот что странно: едкая слюна насекомых вызвала побочный эффект. Барону вдруг захотелось женщин, не одну, не двух, а никак не меньше целой дюжины.
Борясь с похотливым желанием, которое все равно не было возможности удовлетворить, Аугуст дошел до конца коридора, где его ожидал финальный сюрприз. Сначала из стены полыхнуло пламя, от которого моррон успел уклониться и поэтому лишь слегка подпалил рукава да заработал пару несущественных ожогов, успевших пройти еще до того, как стены и двери покрылись толстой коркой льда, а в доме стало холодно, как в самую лютую зиму на далеком севере. И это испытание было пройдено успешно, Аугуст хоть и продрог до кости, но не замерз, а его тело не потеряло способности двигаться.
58 
