Особенно,... 
82 
Карету неимоверно трясло. Ее подбрасывало на каждой кочке, а их на пути попадалось неисчислимое множество, и каждый раз карету накреняло то влево, то вправо, в результате чего лежащий на полу моррон то стукался головой о дверцу, то откатывался назад, обдирая подбородок и щеки об острые зазубрины давно не шкуренного и не крашенного пола. Штелер страдал от боли, его душила злость, но зато немного успокаивало обстоятельство, что он путешествует внутри экипажа, а не в том самом тесном, неуютном сундуке, где сейчас каталась и билась о стенки оторванная голова притворявшегося вампиром лазутчика. Хоть Висвел, бесспорно, и был беспринципным подлецом, но все же в его мерзкой душонке плескалась капля сострадания, а также и водилось представление о том, что живых нельзя помещать в один ящик с мертвыми. Одним словом, моррон хоть и ненавидел своего зловонного пленителя, но и испытывал к нему что-то вроде благодарности, поэтому хоть и поклялся непременно его убить, но решил, что сделает это не очень уж жестоко.
Экипаж вдруг стало меньше трясти, скорость заметно снизилась, послышались странные звуки: шуршание и потрескивание. Видимо, морох свернул с того безобразия, что называлось дорогой, и погнал лошадей полем, через заросли высокой травы. Не видящий, что происходит вокруг, и ориентирующийся лишь по звукам да силе толчков Штелер пришел к заключению, что их путешествие близится к концу. Он не ошибся, вскоре карета остановилась, а шустрый возница прыжком покинул козлы. До слуха моррона донеслись чьи-то шаги, потрескивание пламени, жадно пожиравшего сухие поленья костра, и незнакомые голоса: много голосов, никак не меньше пяти; не шепчущие, а звучащие в полную силу, а иногда и громко хохочущие.
– Ну, что, привез барашка?! Так тащи его сюда, к огоньку! Глянем вблизи на моррошу! – пробасил первый, явно принадлежавший самоуверенному, привыкшему распоряжаться и щедро раздавать ценные указания мужчине.
– Вы, симбиоты, морронину все равно не кушаете, так что пузенько свое подбери, Мосо, и нечего тут облизываться! А если меня подразнить вздумал, то я нежное мяско предпочитаю! Вот была бы Кива человечьей девицей, я бы ею полакомился, всласть укушался бы, – прозвучал красивый, мелодичный мужской баритон, немного подпортив концовку интонационной фразы мерзким хихиканьем.
– Отравился б, волчонок! У меня не только характер прескверный, – небрежно ответила женщина, уже привыкшая к плоским шуточкам мужчин.
– Ну, так где ж твой пленник, замухрышка?! Не ныкай добычу, дай нам на нее подивиться! Чай, не сожрем! – настаивал толстяк по имени Мосо.
– Пока Валдар не приедет, пускай в карете полежит! А то рожи ваши паскудные узрит и с перепугу обделается! – проскрипел голосок мороха.
– Так это ж тебе, дурачина, выгодно! Будет тебе десерт! Вкусный, мням-мням! – прогнусавил новый голосок и тут же потонул в хоре дружного хохота.
– Ой-ой, заржали, кони ретивые! – по всей вероятности, кривляясь и корча рожи, произнес старикашка, когда смех чуть-чуть поутих. – Смотрите, пасти с натуги не порвите! А те, Мосо, могу на голову твоего дружка дать глянуть! Вона она, в сундуке валяется!
– Себе оставь! Можешь заместо своей тупой башки пришить! Сколько раз те повторять, что прихвостни Кевия мне не дружки?! Еще раз услышу, вздую, как солдат прачку! – обиделся толстяк и, судя по последующим звукам, швырнул в мороха чем-то тяжелым, но тот увернулся, и пострадала невинная жертва.
Некоторое время сидевшие возле костра ругались между собой. Кто-то, видимо, пострадавший, проклинал неповоротливого, косоглазого Мосо. Кто-то отчитывал мороха, встав на защиту покинувшего ряды симбиотов толстяка. Остальных представителей нежити более интересовал актуальный вопрос: куда же запропастился Валдар? Близилось утро, небо уже чуток посветлело, и через час-другой должно было взойти солнце, с которым у некоторых членов отряда были «особые», не очень приятные отношения.
– Чо раскудахтались, как глупые квочки?! – решил восстановить пошатнувшуюся дисциплину морох. – Раз Валдар с Лорой задерживаются, значица, на то причинки имеются. Чо трепыхаться-то без нужды?! Без них дело всяк не начнется! А коль кто тут за шкурку свою трясется, лучиками солнечными ее подпалить не хочет, тот пущай в карете спрячется али в сундук, к башке симбиотской! Заодно пущай и кровушку со стенок сундучка слижет! И ему пропитание, и другим польза – чистота!
– Язык бы тебе оторвать, помойная образина! – недовольно прогнусавил один из членов отряда, видимо, вампир. – Если симбиоты с этим делом благим не справятся, сам, когда все закончится, за него возьмусь!
82 
