Особенно,... 
60 
Сегодня Степа верит в те мистические события, о которых рассказали ему вчера. Видимо, все было именно так, как изложила семерка. Значит, Рощин похоронил себя, чтобы заставить содрогнуться от ужаса тех, кто никогда ничего не боялся. Право, он достоин восхищения, хоть и негоже оперативнику так думать. Только как он умудрился мистифицировать свои действия? Но ничего, в запасе у Степы еще девять дней, он разберется.
Пробираясь к купеческой часовне, Заречный услышал храп. Покружив у могил, набрел на загороженный участок, основательно заросший зелеными и сочными сорняками почти в рост человека. Здесь он и обнаружил мужчину, спавшего под сенью сорняков. Одежда на нем выдавала представителя самой низшей касты сограждан – бомжа. Рядом валялся нехитрый скарб спящего, состоящий из ручной тележки на одном колесе с сумкой, привязанной к тележке веревкой. Тут же валялась пустая чекушка и остатки еды на газете. Степа присел на корточки, позвал:
– Эй, приятель. Очнись, слышь?
Тот открыл было один глаз, потом повернулся на бок и продолжил спать. Степа принялся снова будить его:
– Просыпайся, мужик. Атас, облава!
Бомж моментально сел:
– Кто? Где? Откуда шмон?
Степу обдало таким перегаром сивухи, что он поморщился:
– Ты что пил, чувак?
Тот потер грязными ладонями глаза, уставился на оперативника выцветшими бельмами, туго соображая, кто перед ним. В конце концов спросил:
– Дык ты чего... того... кто?
– Я прохожий.
– Ну и рули мимо по курсу. – Бомж принялся собирать свой скарб. Поскольку Степа и не думал убираться, он испугался, ведь бомжам частенько достается от молодого жестокого поколения. – Так тебе чего? Я что-то должен?
– Слушай, дед, мне нужен знаток кладбища, вот я и потревожил тебя. Уж извини.
– А на кой?
– Да дело завелось... – уклонился Степа.
– Дела заводят в ментовке. Так на кой?
– Ну ты любопытный. Может, я тоже решил податься в свободные граждане без прописки. Приют присматриваю.
– Здеся тебя заломают, потому как места заняты. Не, дашь на лапу – ночуй в склепе, тут так. Но это зимой, летом и под кустом прилечь годится.
– А в часовнях не холодно?
– Дык не. Топим керогазом.
– Покажешь наглядно, а? Вон купеческая часовня, идем туда...
– Чирик дашь? Тады покажу.
– У меня ни одного доллара. – Для убедительности Степа вывернул карманы. – Но, дед, клянусь, чирик завезу.
– Завезет он, – хмыкнул бомж. – Я ж не лопух всякому верить.
– Короче, так, дед, – рассердился Степа и достал удостоверение. – Читать умеешь? Я из органов, расследую убийство. Вот браслетики, видишь? Сейчас надену их на тебя и отволоку в обезьянник, если не выложишь все, что знаешь.
– Так бы сразу и сказал, – широко улыбнулся бомж. – Все доложу, только не надо в обезьянник. Там только зимой в кайф, а летом западло париться.
Бомж и Степа, миновав могилы, вышли к часовне. На всякий случай Степа шел позади бомжа, дабы тот не вздумал сделать ноги. По дороге бомж поинтересовался, что за убийство и где оно случилось. Степа сказал, что это служебная тайна, и тот с пониманием закивал, а потом выложил важную информацию:
– Меня уже раз просили кладбище показать. А я страсть как интересуюсь всем. Ну шоб я не того, много нюхалку не совал к им, они мне две сотни отвалили. Я денежки-то припрятал, ага. Выпил за ихнее здравие, колбасы поел, а остаток припрятал. Им тоже эта часовня полюбилась.
– А ты их и по другим водил?
– Ну дык да. А им эта понравилась.
– Чем же она им приглянулась?
– А хрен их поймет. На другие только глянули, а в этой долго лазали.
– Ха! Да где ж там лазать? Четыре на четыре и мусор.
– Э, недопонимаешь ты. Эта самая клевая. Склеп внизу есть, закрывается.
– Да-а? А ну-ка, ну-ка... покажи... – загорелся Степа.
Вошли в часовню. Все здесь осталось как было вчера.
– Гляди-ка, очистили, – удивился бомж, осматривая пустую часовню. – Вишь, плиты на полу? Вон та отодвигается. А внизу места полно, три могилы камнем обложены. Положишь одеялко на плиту – и в ус не дуешь. И тепло внизу. Скажу тебе: заботились люди о себе раньше. Слыхал, как покойников откапывают?
– Даже видел, – хохотнул Степа. – А зачем это делают?
– А если кого хоронят с зубами золотыми, так обязательно выроют. А здеся камнем обложили, не выроешь.
– Ты показывай, показывай. Плиту как поднять?
– Ну гляди фокус-покус.
Мужик наклонился над самой большой плитой посередине часовни, вынул кирпич, под которым обнаружилось железное кольцо, прикрепленное к плите. Выемка для кирпича была сделана намеренно. Бомж, далеко не гигант и не атлет, немного поднатужился и поднял каменную крышку склепа. Она будто сама собой поднялась. Плита, сконструированная по принципу рычага Архимеда, работала на пружинах и на складывающихся железных планках по бокам. Никак нельзя было предположить, что махина примерно семьдесят на семьдесят сантиметров по площади так легко поднимается.
60 
