66 
Встреча с чиновником совершенно не напугала старика, она лишь немного добавила хлопот, которые предстояли в ближайшем будущем, но совершенно не приоткрыли завесу над тайной смертей предшественников-священников. Даже если долг действительно был, хотя, к примеру, Ну о нем ничего не знал, то проныра-клерк не решился бы пойти на убийство. Человечек с папочкой был пташкой не того полета; он алчный стервятник, а не гордый орел. Служащий городской управы просто пытался воспользоваться ситуацией и, заметив поблизости от своего болотца омуток с мутной водичкой, закинул туда невод.
Свидание затуманенной от недосыпа головы и подушки наконец-то состоялось, правда, продлилось всего лишь час, пролетевший, словно одно сладостное мгновение. Выпорхнувший из окна воробушком обладатель черненькой папочки оказался лишь первой ласточкой, лишь авангардом могучего бюрократического отряда, жаждущего денег священника, которых, кстати, у него совсем и не было. За первый день открытия храма никто не пришел помолиться, но зато набежала толпа чиновников и все с необычайно срочными поручениями.
Ровно в полдень заявился служащий городской управы под номером два (вначале Патриун старался запоминать имена и должности, но вскоре оставил это неблагодарное занятие). В отличие от своего предшественника, улыбчивый толстячок держался достойно и не таскал за собой хамоватых головорезов с дубинами. Видимо, слух о негостеприимном священнике и его дружке охотнике с огромными кулаками быстро распространился по всей управе.
Сетуя на печальное недоразумение, произошедшее исключительно по вине самого священника, не удосужившегося по приезде ознакомиться с постановлениями городского совета, чиновник вручил Патриуну запечатанное в красивый конверт письмо. В казенной бумаге указывалось, что за несанкционированное использование колокола в городе и создание шума, приведшего чуть ли не к массовым беспорядкам, с церкви взимался крупный штраф, а также, во избежание повторения подобной ситуации, священнослужителям предписывалось в течение семи дней снять колокол и отправить его на переплавку. Естественно, все расходы по перевозке и переработке металла Индорианская Церковь Марсолы должна была взять на себя. Так же из этого письма отец Патриун с удивлением узнал, что с недавних пор ударять в колокол мог лишь специально обученный звонарь, служащий при городской управе. Производство же остальных, похожих по тональности, громкости и звучанию шумов, категорически воспрещалось.
Служащий городской управы постоянно улыбался, печально качал головой и строил из себя дурачка, делая вид, что никогда не слышал о привилегиях, которыми на протяжении вот уже четырехсот лет пользовалась по всему королевству Индорианская Церковь, не подчинявшаяся даже королю, не то что какому-то низкородному мужлану из городской управы.
Примерно через час после ухода толстяка вопиющее безобразие повторилось, но только клерк под номером три не корчил из себя сочувствующего добрячка, не выражал неискренних соболезнований да и отнял у священника куда меньше времени. Он заявился в храм по поводу неуплаченного церковью сбора на реконструкцию строений так называемого «коллективного пользования», как то: крепостная стена, казармы марсольского гарнизона и, естественно, здание самой ратуши. Отец Патриун выразил недовольство сразу по двум поводам: во-первых, в списке подлежащих ремонту и достройке зданий церковь не значилась, а во-вторых, святое духовенство испокон веков никому и ничего не платило, у него было освобождение от всяких поборов «на веки вечные». Единственный аргумент, приведенный чиновником, был вершиной мошеннического, надувательского абсурда: «…а мы и не заставляем вас платить. Сбор добровольный, но желательный к уплате…» – подобная формулировка возмутила бы кого угодно, тем более если она сопровождалась бы выразительной мимикой и красноречивым намеком: «Попробуй не заплати! Мы тебе жизнь устроим, как в преисподней!.. Мы такому специально обучены!»
Ближе к вечеру, но еще до положенного часа вечерни, во вновь распахнувший двери храм пожаловали:
– помощник главного смотрителя городских зданий, заявивший, что церковь находится в ужасном состоянии и может стать причиной городского пожара;
– представитель городской гильдии лекарей, утверждавший, что в гниющих стенах святилища завелись грибки, создающие благоприятные условия для распространения различного рода инфекций;
66 
