Особенно,... 
65 
– Ну надо же! – с трудом произнес еле державшийся на ногах Палион, сквозь пелену запекшейся на ресницах крови наблюдая, как из пор бледной кожи трупа стала быстро прорастать колючая волчья шерсть.
Вебалс оказался прав, способности лесных тварей оставались загадкой, а их поведение было непредсказуемо. Палион не был дураком, но не мог представить, зачем могучему оборотню понадобилось становиться вечно шпыняемым и оскорбляемым денщиком у младшего офицера дворцовой стражи. Возможно, мозг разведчика и проработал бы несколько приемлемых версий, однако в этот момент он был занят другим: настойчиво сигнализировал потерявшему бдительность хозяину, что пора уходить. Шум боя не могли не услышать соседи, свежие раны ныли, а в соседней комнате уже заворочался обессиленный гуляка, требующий в грубой форме у слуги рассола.
О допросе пьянчужки не могло быть и речи, инстинкт самосохранения взял верх над желанием разведчика получить сведения о графике смены постов внутри дворца. Наспех оттерев кровь с лица подобранным с пола и затоптанным ногами полотенцем, Палион выпрыгнул в окно и начал прокладывать долгий и тернистый путь по задворкам к гостинице. Появиться на улицах с ободранной и опухшей рожей разведчик так и не решился, даже несмотря на то, что уже давно наступила ночь.
Порой происходят странные, непостижимые разумом вещи, притом никто не может понять «когда». Ни мучившийся с похмелья офицер, ни спешивший покинуть чужой дом разведчик так и не смогли заметить того шутника, кто вывел на высоком заборе эту проклятую надпись, зловещую как по содержанию, так и по форме исполнения.
«Здесь был Палач, Палач в столице!» – было написано кровью убитого оборотня.
Все когда-нибудь происходит впервые: первое разочарование, первая боль, первый убитый враг. Палион в это злосчастное утро впервые приставил к горлу беззащитной женщины меч, до этого он только наводил на лоб пистолет и далеко не всегда нажимал на курок.
Уставший и голодный, изуродованный до неузнаваемости и с четко проступившей отметиной сапожища на лице, разведчик все-таки добрался до гостиницы и, к великому удивлению, обнаружил в своем номере не развалившегося, не снимая сапог, на кровати Озета, а радушно улыбающуюся Терену, скромно сидевшую на стуле возле разожженного ею очага. Женщина увидела его и, широко открыв объятия, бросилась к нему в надежде заключить и задушить вернувшегося из боя солдата своими крупными, призывно колышущимися при движении телесами.
– Не подходи! – окровавленное острие почти касалось кадыка удивленно заморгавшей глазами купчихи. – Зачем пришла?! Смерти моей хочешь, толстомордая злыдня, за дружка пришла мстить?!
– Какого еще дружка? – продолжая моргать длиннющими ресницами, пролепетала Терена, а затем вдруг, разрыдавшись, опустилась на пол.
Вид стенающей женщины невыносим. Палион, конечно, знал, что многие представительницы хитрого пола любят использовать именно этот прием, чтобы разжалобить сердца доверчивых мужчин; знал, поэтому, насколько смог, попытался отнестись к нечестной игре спокойно.
– Перестань сопли пускать, корова жирная, – как можно грубее произнес притворяющийся бесчувственным мерзавцем майор. – Встала, утерлась, шмотки собрала и на выход! Еще раз на глаза попадешься, прирежу, как свинью! Иди к своим дружкам лесным комедию ломать!
Терена сидела на полу и плакала, закрыв лицо мокрыми, раскрасневшимися ладонями. Она продолжала дьявольскую игру, целью которой было сначала завоевать доверие наивного мужчины, а затем, использовав его для каких-то своих и совершенно непонятных целей, выбросить на помойку истории, естественно, не забыв напоследок вонзить острый нож в спину. Однако Палион хорошо усвоил правило: «Слабые вымирают!», притом слабостями, как в его мире, так и на дикой Шатуре, почему-то считались не только невысокие физические показатели, но и такие, казалось бы, положительные черты, как честность, открытость, доброта, желание прийти на помощь ближнему своему в трудную минуту. Эволюция человечества очень странный и крайне несправедливый процесс: вначале выживали лишь лучшие, затем лучше приспособленные, то есть те, кто умеет действовать руками других и жонглировать чужими чувствами. Познание этой суровой истины стоило разведчику очень дорого. В свое время он многое и многих потерял лишь потому, что доверял людям, которых сразу нужно было прирезать.
– Слышала, что я сказал?! Давай живее! – не обращая внимания на стенания и плач, Палион пнул носком сапога даму под толстый зад. – Считаю до трех, если не уберешься…
65 
