48 
– Вылазь!
Алла опасливо вылезла до половины, осмотрелась. Подозревая, что в доме остался один человек, она задалась целью сбежать. Алла вскарабкалась по неудобной лестнице и окинула Гришу оценивающим взглядом. Здоровый амбал, ничего не скажешь. И рожа тупая-претупая. «Может, удастся обмануть этого кретина?» – подумала Алла и достала пудреницу из сумочки, открыла…
– В сортир хотела? Иди! – приказал Гриша.
– А где у вас туалет? – спросила она, крася губы.
Он молча подтолкнул ее к двери. Алла вышла во двор, мигом огляделась, да только ни одной живой души вокруг не заметила. Ух, если б заметила… кретин от ее крика точно оглох бы, на самом деле оглох, уж она бы постаралась. А кретин снова подтолкнул ее в спину, указал направление – на маленькую деревянную будку за домом. Алла спустилась по ступенькам, направилась к туалету, Гриша шел за ней.
– Ты что же, со мной в туалет войдешь? – остановилась она.
– Рядом постою, – хмуро заявил Гриша.
Фыркнув, Алла скрылась в будке.
– Фу! Ну и вонища… – донеслось из туалета. Оставшись одна, Алла опробовала стены на предмет прочности, а они оказались такими, что никак не удерешь. Надо что-то другое придумывать. – Как туземцы живете. Сплошная антисанитария. Ужас…
Гриша тем же маршрутом проводил ее в дом, следуя сзади. Тем временем Алла готовилась к атаке – незаметно расстегнула кофточку. Бюстгальтер она не носит, считает, что так пикантнее. А мужик, он ведь такой: два соска увидел – и мозги у него автоматически выбивает, как пробки на счетчике. На это и рассчитывала Алла. Достала из сумочки флакончик духов, брызнула в район шеи, пусть понюхает, может, улетит, как токсикоман. А от парня, подумала она, наверняка навозом несет и мерзким козлиным потом. Алла брезгливо поморщилась и вздохнула. Ничего, она стерпит.
В доме Гриша подтолкнул ее к проему подпола. Алла сделала пару шагов к месту своего заточения, остановилась, соорудила на лице «желание», затем медленно повернулась к нему:
– Скажи мне… скоро вернутся все?
– Не знаю.
Он на нее смотрел абсолютно без признаков сексуальной заинтересованности. И Алла немножко испугалась: вдруг у него мужское достояние отбито? Тогда все ее усилия сведутся на нет. Но тем не менее решила продолжить хитрую женскую атаку. Она облизнула губы и выдохнула:
– Принеси воды.
Ему не пришлось уходить, он налил из графина, стоявшего на столе, воды в стакан, подал ей. Она пила неторопливо, искоса глядя на горло истукана. Она пила, а у него даже кадык не дернулся. Если б он сделал хоть одно глотательное движение, Алла, не мешкая, приступила бы к главному. Кадык – всегда является для нее показателем, хочет мужик ее или не хочет. Правда, «не хотящих» она еще не встречала. Алла отдала стакан, тот вернул его на стол, принял позу ожидания, мол, лезь в подпол, и руки поставил на бедра. «Была не была!» – решила Алла и, сбросив с плеч шубку на пол, подошла к своему тюремщику вплотную. Тупая рожа кретина вытянулась.
– Мне нехорошо, – задыхаясь, произнесла она.
– Че тебе?.. – Слегка отстранил он голову назад.
– Мне? Снять напряжение… Вы меня напугали до смерти. Помоги мне… Тебя как зовут? – Алла положила руки ему на грудь.
– Григорий… – растерялся он.
– Ты такой большой… сильный… – Про себя Алла отметила, что «в осадок он все же выпал». Осталось подразнить его немного, чтоб остатки мозгов полностью свернулись, вот тогда можно будет действовать. Она положила его ладонь на свою обнаженную грудь. – Поцелуй меня… я так хочу…
Внезапно он отдернул руку, и рожа его при этом приобрела мрачное выражение.
– Лезь в подпол, – приказал он.
– Ты что, импотент? – сочувственно спросила Алла.
– Нет. Просто не терплю случайных связей и наглых баб.
Не получилось. Первый раз в жизни! Алла опустила руки вниз, отступила на небольшой шаг назад и решилась на то, что планировала сделать значительно позже. Внезапным рывком она ударила его коленом в пах… и с ревом же упала на пол. Гриша будто предугадал маневр пленницы – отбил ее колено ребром ладони, да так, что Алла выла теперь от боли, подогнув ногу к груди и держа ее обеими руками.
– Лезь в подпол, – все также спокойно сказал Гриша, подняв шубку.
Алла заковыляла к проему, ругаясь:
– Козел! Вонючий козел. Привык трахать колхозниц с задницами, как у коров… Ты… холуй черкесовский!
– Ай, как нехорошо ты выражаешься, – покачал головой Гриша, кинув вслед за Аллой, спустившейся в подпол, шубку и закрывая щитком проем. – А еще певица.
48 
