Особенно,... 
10 
– Девочка моя, – начал мягко Феликс, – запомни, самые большие друзья на свете – близкие. Вы должны с Германом выручать друг друга. Сегодня ты спасла его, завтра он поможет тебе, Герман теперь в долгу перед тобой. Мало ли какая ситуация может случиться, никто ни от чего не застрахован...
– Не слишком-то его переполняет благодарность, – перебила отца Света, хлюпая носом.
– Я понимаю, тебе обидно и горько, но потерпи, ласточка, потерпи.
– Я Егора люблю, – завыла Света.
– Да кто ж тебе мешает? Люби на здоровье, глупенькая, но так, чтобы никто не знал. На дачу к нам поезжайте, в Ростове у тебя квартирка есть, ты мужу не говори, ему необязательно знать...
– Папа, ты с ума сошел? Ну что такое говоришь! Егор ни за что не согласится. Он ведь порядочный, не то, что мы.
– Да чем же мы плохи, Светочка? Ты еще не видела плохих людей, и тебе желательно с ними не встречаться. А Егор согласится. Раз любит, согласится на все твои условия. Объясни ему, что так надо. Но какой славный парень!
– Правда? Тебе он понравился? – обрадовалась Света.
– Он нравится тебе, значит, нравится мне. Хороший парень, сразу видно, без дерьма внутри. Ну, ничего, поживешь с Маратом годик...
– Сколько, сколько?!! Почему год?!
– Да, ласточка, год. Пока следствие закончится, в суде дело наверняка долго рассматриваться будет. Ну-ну, детка, не плачь. Думаю, дорогая, за год я сумею кое-что предпринять... Я ничего не забываю, очень меня он рассердил, этот Ступин... Я ведь, Света, прикинулся поверженным, время надеюсь выгадать, а там посмотрим. Мне нужна твоя помощь в этом деле, сегодня, сейчас, понимаешь?
– Папа, но мне же с ним придется спать!
– Света, а жизнь Германа? – Феликсу с трудом давался этот разговор.
– Если бы наш Герка не был таким бабником и дураком...
– Хватит об этом! – резко оборвал он дочь. – Все допускают ошибки, надо научиться прощать и защищать семью. А семья наша – он, ты и я. Любовь, ласточка моя, приходит и уходит, поверь мне, ничего нет вечного. Ты еще молоденькая, многого не знаешь. Запомни: делая широкий жест, доводи его до конца, не отступай на полпути. Ну все, иди к мужу.
Света подняла подол платья, высморкалась в шелковую нижнюю юбку, на что отец громко рассмеялся, чмокнул дочь в щечку и утер ей нос своим носовым платком:
– Ты совсем еще малышка... Ничего, ничего, выждать надо, а там посмотрим кто кого. Обещаешь больше не упрямиться?
– Обещаю, – буркнула Света, надув губы.
– Вот и умница. Иди, а то гости без невесты скучают.
Света вышла из кабинета. В холле перед залом быки отца играли в нарды, а на диване спал отец Марата, пресловутый Леня Ступин. Нет, не спал, дрых, безобразно храпя. Света брезгливо передернула плечиками:
– Свинья. Фу!
– Светочка, нельзя так! Вдруг услышит.
У кабинета стоял друг отца Петр Ильич, очень хороший человек – отец Андрея, который тоже нравился Светлане.
– Ну и пусть слышит. Жирная свинья! – упрямо сказала она.
– А ты права, если честно, – тихо рассмеялся Петр Ильич. – Папа в кабинете? Я к нему.
Утвердительно кивнув, Света поплелась в зал. А там шел очередной «перекус». Активно работая челюстями, гости поприветствовали невесту довольно лениво, так сказать, отдали дань. На этот раз отвращение у Светы вызвали они. Марат восседал одиноко на почетном месте жениха. Света решительно подошла к нему, взяла его лицо ладонями и, прошипев:
– Как я тебя ненавижу, – запечатлела на его губах страстный поцелуй.
Улюлюканье, аплодисменты, вопли... Света, поставив руку на бедро, смотрела на гостей, и весь ее вид говорил: нате вам поцелуй! Ага, гости хотят еще, шакалы! Пожалуйста. Она продемонстрировала «любовь» вторично и с самым паршивым настроением плюхнулась рядом с Маратом. Странно, какие бы гадости она ему ни говорила, он только снисходительно улыбался. А делала она это с определенной целью, чтобы «дорогой муж» взбесился и бросил ее прямо на свадьбе. Вот где казус вышел бы! Жених отказался от невесты! Ее жалели бы, осуждали Марата, и все осталось бы на своих местах. Но Марат и не думал бросать Светлану, а спокойствие «мужа» раздражало ее до посинения. Света вновь почувствовала себя такой несчастной, такой угнетенной, одним словом – рабыней. Захотелось разреветься опять. Но она сказала себе мысленно: «Я дочь Железного Феликса. Я все выдержу!» И принялась чистить банан – хоть какое-то развлечение.
3
Докурив до фильтра сигарету, Герман потер ладонями утомленное лицо, тряхнул головой и решил вернуться в зал, но у входа нос к носу столкнулся с выходившей оттуда Ритой, которая почему-то растерялась. Оглядев ее сверху донизу, Герман уставился на сумочку, висевшую на ее плече – Рита явно намеревалась улизнуть потихоньку.
10 
