Особенно,... 
68 
Хранитель казны, семеня то впереди, то сбоку, время от времени принимался давать пространные пояснения. Может, чтобы лишний раз подчеркнуть свою значимость, может просто потому, что ему прежде было не с кем обсудить эту тему — или просто выслуживаясь перед новыми господами.
— Вот золотые княжества Тоусан, — тыкал коротышка в узкогорлый сосуд, набитый неровными тусклыми овальными пластинками. — Скверное золото, с примесями, из речных россыпей… Взято в Пятом Северном походе, кажется, при отце нынешнего… простите, тысячники, бывшего Сына Бездны.
— Это — из серимской казны, — журчал он через пару минут, когда воины перешагивали через невысокие каменные сундуки, где переливались мелкие желтые чешуйки. — Дань позапрошлого царствования, должно быть.
Вот глазам их предстали небольшие серебряные чаши ажурной работы, наполненные серебряными же брусочками.
— Это выкуп за князя Кеосса — превосходное серебро из горных рудников, выплавлено на лучшем древесном угле. А вот чеканка плоховата — там бьют монету как в старину, уже с полтысячи лет без изменений.
— А вот, — восхищенно вздохнул вельможа, когда они миновали кладовую, где в нишах были уложены штабеля массивных квадратных монет отливающих красным, — это большая редкость: священные деньги Идарского царства. Ими может расплачиваться только царь или богатейшие вельможи, и намывается оно из морского песка, поднятого с глубины…
Они шли, а их проводник сыпал названиями.
Монеты и украшения всех эпох рухнувшей только что страны злобного бога. Серебро черное от времени и сияющее свежим блеском, золото всех оттенков.
Кладовым, казалось, не было конца. Это был целый дворец — дворец золота и серебра, блеска драгоценностей. Все собиралось больше тысячи лет — с тех самых пор, как поклонники Черного Солнца нашли Лабиринты и научились их использовать. И вот теперь должно было стать собственностью Госбанка, а то и украсить собой Алмазный фонд. Ну и, разумеется, пойти на установление в Сарнагарасхале дружественного Советскому Союзу народно-демократического режима, — усмехнулся Сентябрьский.
Военачальники невольно замерли, глядя на установленную на особый постамент пирамидальную шапку из золота, низ которой был сплошь выложен аметистами. Выше шел рубиновый ярус, еще выше — бриллиантовый. Сверху же сиял звездчатый сапфир размером с небольшое яблоко.
— Это венец владыки царства Кур, — сообщил хранитель. — Там, где-то должна храниться еще и засушенная голова последнего тамошнего царя…
А вот — с другого постамента он поднял шкатулку размером с небольшой чемоданчик, — это тоже из его казны.
Что-то проделав, он поднял крышку, и все невольно охнули.
Шкатулка была доверху набита крупными изумрудами чистейшей воды и великолепной огранки.
— О, это великая вещ! — молитвенно сложил пухлые ладони хранитель сокровищ. Эти камни были добыты и огранены еще до начала Великих Битв… Страна Тикс, где добывались они, ныне под водой…
Тут сердце начфина, наконец, не выдержало, и он взял шкатулку под мышку.
— А тут что? — полковник указал на большую каменную дверь, по обе стороны коей стояли малахитовые изваяния драконотигров (или тигродраконов).
А там то, что больше заинтересует вас — почтенные чародеи! — низко поклонился казначей Дэр-Кору. Это магическая кладовая — самая большая в империи.
— Что-то я ничего не чую! — принюхался шаман.
— Она хорошо защищена, — с гордостью сообщил хранитель.
Он извлек длинный ключ, как-то странно блеснувший, и распахнул дверь.
Внутри оказалось небольшое помещение, заставленное теми же сундуками. Но шаман подозрительно принюхавшись, остановился на пороге.
Я хочу взять четвертую часть этого по выбору! — торопливо пробормотал он. Народ Степи должен получить свою долю магических сокровищ — тем более — злой взгляд на казначея, многие из них были награблены у его предков.
— Я не возражаю, почтеннейший, — пожал плечами Сентябрьский.
В конец концов — это справедливо — ибо неизвестно: как бы пошли боевые действия без шаманов.
Тем временем хранитель распахнул ближайший сундучок. Полумрак рассеяло густое синее свечение, падая на красную медь облицовки стен.
У колдуна отвалилась челюсть, он шагнул к шкатулке, протягивая вперед руки…
— Это Слезы Глубин… Я их забираю в счет добычи!
Глядя на исказившееся в непонятном вожделении лицо Дэр Кору, Сентябрьский решил что пожалуй поторопился дать согласие. Но сделанного не воротишь — как гласила справка, состряпанная в научной группе, не много сыскалось бы грехов в Степи, хуже чем взятое назад обещание.
68 
