Особенно,... 
63 
– Эх, Гентара б сюда, вмиг разобрался бы! – с сожалением вздохнул Грабл, а затем выместил зло на крысе, неосмотрительно близко подползшей к его ноге.
– Вряд ли, – покачал головой Дарк, стараясь не смотреть на то, что осталось от грызуна, безжалостно раздавленного сапогом. – Ты переоцениваешь возможности Мартина, считаешь его чуть ли не божеством, а ведь ему, как и нам, далеко не все известно и под силу!
– Хорош умничать, и без того тошно, – огрызнулся Зингер, похоже, вошедший в азарт крысиной охоты и подыскивающий новую жертву. – Чо делать-то будем?
– Если это и аптекарь Ланв, то толку от него уже никакого, – с сожалением покачал головой Дарк. – Старик без сознания, жизнь еле теплится… Попробуем в чувство привести, умрет. С собою забрать? Вряд ли даже до лестницы донесем. До него и дотронуться-то страшно, того и гляди, иль хребет пополам переломится, иль члены отвалятся… Как ни прискорбно, но надо идти дальше! Ринва в застенки недавно попала, и даже если ее уже пытали, то она всяко в лучшем состоянии…
– Согласен, – кивнул Зингер. – К тому ж девицы крепче… и боль меньше нас чувствуют, и больше мучений сдюжить могут.
В глубине души все же надеясь, что у его ног лежал не старик-аптекарь, а другой узник преклонных лет, Дарк развернулся и уже собирался направиться к выходу, как его внезапно остановили сильные пальцы Грабла, крепко вцепившиеся и больно сжавшие руку повыше локтя.
– Ты только глянь! – раздался за спиной Аламеза тихий вкрадчивый шепот, в котором чувствовались нотки трепетного страха.
Дарк рывком выдернул руку и резко развернулся, собираясь наградить не рассчитывавшего силы товарища звонкой затрещиной, однако уже занесенная для удара рука застыла в воздухе, а рот Аламеза сам собой открылся. Каким-то чудом медленно и, скорее всего, в муках умирающий пленник не только услышал их голоса, но и понял смысл разговора. Он смотрел на опоздавшую помощь слезящимися, полными сожаления и горечи глазами, а его потрескавшиеся от сухости, как будто покрытые коростой губы едва заметно и почти беззвучно зашевелились, изо всех сил стараясь выговорить всего два слова: «Послание… Кервиц».
– Ты Ланв, аптекарь Ланв?! – мгновенно позабыв о мести, Дарк снова склонился над умирающим и почти вплотную прильнул ухом к его пересохшим губам. – Что с тобой сделали? Кто тебя пытал? Я от фон Кервица, что ему передать?!
– Послание… камень… пустырь… третья башня от порта… сорок шагов, – из последних сил прошептал старик, а затем вдруг протяжно захрипел, набирая в грудь воздух, и на последнем выдохе почти выкрикнул: – Срочно доставить! Спасите Герк…!
Агент герканской разведки умер, испустил дух на руках Аламеза. В этот миг в сердцах обоих морронов появилась печаль, а на глаза навернулись слезы. Они видели много смертей как близких, так и совершенно незнакомых людей. И каждый раз, когда при них умирал настоящий солдат, не прекращавший борьбу до последнего вздоха, и с Граблом, и с Дарком творилось одно и то же: горечь в сердце, скупые слезы на глазах и неистребимое желание отомстить за смерть Человека с большой буквы.
* * *
Всему рано или поздно приходит конец; закончился и спуск на самое дно тюремного подземелья. По дороге морронам попалось еще несколько камер: одни были давненько заброшены, и в них не водилось даже подземных падальщиков – крыс; в других доживали последние минуты иль часы подвергшиеся пыткам мученики с точно такими же черными отметинами на коже. Женщин среди узников не было, так что легионеры в каменных мешках подолгу не задерживались. Вид чужих страданий – не самое лучшее зрелище, особенно если умирающий тебе вовсе не враг, а ты отчетливо осознаешь собственное бессилие хоть как-то помочь, хоть как-то облегчить муки медленно угасающей плоти.
Ступени оборвались внезапно, а все еще не закончившийся, ведущий куда-то вперед тоннель разительно отличался от всего, что морроны в ту ночь увидели в застенках верлежской стены. Пол, стены и потолок прохода казались не просто ровными, а идеально гладкими, вымощенными большими плитами, без заметных стыков. Стало гораздо светлее, хотя факелов впереди не было. Определенно, шеварийцам был известен какой-то более эффективный способ освещать, а заодно и согревать помещения, находящиеся глубоко под землей.
Дарк с Граблом на секунду застыли и, не сговариваясь, чертыхнулись, после чего обменялись многозначительными взглядами. У обоих возникло нехорошее предчувствие, но они подавили в себе ощущение близкой опасности, ведь выбора, собственно, не было, раз уж пришли, им следовало дойти до конца, пойти на неизвестной природы свет, не предвещавший ничего, кроме бед. Осторожно ступая по зеркальным плитам пола, легионеры пошли вперед, готовые дойти до цели и отразить атаку любого неизвестного противника, вздумавшего им помешать. Однако первая остановка произошла гораздо раньше, чем морроны предполагали, и виной тому, как ни странно, стали стены, на которых вдруг моментально проявились рисунки.
63 
