42 
– Покинуть? – переспросил Никос.
– К сожалению, это частная клиника и вполне понятно, что далеко не все люди могут позволить себе долговременное пребывание здесь. Но я очень надеюсь, что у мистера Грантона будет возможность остаться здесь.
Никос заметил, что медсестра окидывает его заинтересованным взглядом, но сейчас это его не беспокоило. Его мысли уже унеслись очень далеко.
Он был не здесь, не в этом саду, где сиделки катали по дорожкам коляски с больными, а в такси, вспоминая лицо Софи Грантон с потекшей тушью, когда она прошипела: «Мне нужны деньги...»
Последний кусочек мозаики встал на свое место.
Все теперь обрело смысл, который потряс Никоса до глубины души. Он взглянул на Софи, такую хрупкую, но в то же время несущую на своих плечах бремя, сломившее бы любого, не говоря уже о богатой избалованной девчонке, которой всегда потакал отец. Но в один миг и заботливый отец, и финансовая стабильность были отняты у нее, и Софи пришлось жить самостоятельно.
Как она сделала это?
Она просто делала то, что должна была.
Не важно, что требовалось для этого – бросить музыку, жить в трущобах, работать в эскорте...
Вот почему Софи занялась подобной деятельностью! Взгляд Никоса прошелся по ухоженному саду, чистому зданию клиники. Никос знал, сколько могло стоить пребывание в подобном учреждении.
А я-то думал, что она задолжала по кредитным картам и не хотела, чтобы отец узнал об этом...
Злость на себя самого захлестнула Никоса. На миг его взгляд задержался на Софи, которая все еще сидела со своим отцом, держа его руку, разговаривала с ним, хотя было очевидно, что ответы даются ему очень непросто. Отец и дочь были поглощены друг другом. Никос повернулся к медсестре.
– Прошу прощения, мне надо идти, – отрывисто произнес он и вернулся в здание.
Ненадолго задержавшись у стойки администратора, Никос вышел к воротам, возле которых была припаркована его машина. Он сел в автомобиль и приготовился терпеливо ждать, занимая себя работой на ноутбуке и просмотром некоторых документов, хотя из-за переполнявших его чувств было просто невозможно сосредоточиться на чем-либо.
Прошел почти час, когда Софи наконец вышла из клиники. Никос тут же преградил ей путь, вынуждая сесть в машину.
Она попыталась противиться, но тщетно.
– Никос, что ты делаешь? Я не хочу...
Он прервал ее:
– Мне надо поговорить с тобой.
Выражение ее лица стало замкнутым.
– А мне не о чем с тобой разговаривать, – парировала Софи, отодвигаясь как можно дальше от Никоса.
Она всем своим существом излучала враждебность.
– Что тебе надо, Никос? Какого черта ты преследуешь меня? Какая тебе разница, что происходит в моей жизни?
Он внимательно посмотрел на нее:
– И ты спрашиваешь об этом меня?
На миг их взгляды встретились, погрузив Софи и Никоса в пучину воспоминаний...
– Никос, – выдохнула она.
Он не мог оторваться от ее сладких губ, не мог перестать прижимать ее к себе, ощущать, как колышется ее мягкая грудь и как отвечает на близость его собственное тело...
Никос попытался отстраниться, но потерпел сокрушительное поражение. Софи была так мучительно прекрасна, что он не мог противиться ее красоте. Он знал, что и так уже зашел гораздо дальше, чем следовало, но оказался не в силах побороть свою страсть. Этим вечером они успели побывать на благотворительном ужине, и Софи выглядела столь ослепительно, что Никос не мог отвести от нее глаз. И когда он отвез ее домой, она сумела убедить его – дурака! – зайти на чашечку кофе. И сейчас, расположившись на мягком диване в гостиной, Никос заключил Софи в объятия, не находя в себе сил противостоять вновь вспыхнувшему желанию...
Но он должен это сделать! Софи уже намекнула, что отец уехал в Эдинбург по делам, поэтому было вдвойне опасно оставаться с ней наедине в пустом доме. Но Никос так отчаянно желал ее! И поэтому, несмотря на все свои намерения не совершать того, к чему стремилась каждая клеточка его тела, он не ушел, не напомнил ей, что рано утром вылетает в Афины, и ему необходимо вернуться в отель.
Софи прижималась к нему, запустив пальцы в его густые темные волосы, а другой рукой нежно проводя по его спине, и Никос знал, что она возбуждена не меньше его самого. Но было бы безумием позволить этому случиться. Сущим безумием!
Но все же страсть побеждала, одолевала его. Он позволил Софи взять себя за руку и отвести в спальню. Никос отчаянно пытался остановиться, пока еще не было поздно, но она снова обняла его.
42 
