Хотя концовка довольно странная, как будто подразумевается продолжение. Но всё равно,... 
33 
И вдруг кто-то предлагает тебе миллион фунтов…
И ты можешь вкусить роскошь, и легким способом…
Энн закончила есть, отложила вилку и нож и подняла голову.
— Сервировать второе блюдо? — ее голос звучал спокойно и твердо, как будто она не говорила только, что о том, какая трагедия случилась с ее сестрой в таком ранимом подростковом возрасте.
— Да, спасибо, — кивнул Никос.
Энн убрала использованные тарелки на маленький столик, перенесла оттуда следующие блюда. Никос помогал, снимал крышки, наливал вино. Он чувствовал себя неуверенно, неловко, был в смятении. Все очень усложнилось.
Они вновь уселись и продолжили обед.
— Осталось несколько аттракционов, которые понравятся Ари. Если вам надоело, я одна могу свозить его.
— Что вы, мне так нравится видеть его восторг.
Он специально говорил легким тоном. Понятно, Энн хотела сменить тему, и он понимал почему. И хотя они продолжали таким же легким тоном говорить об Ари, его не оставляли тяжелые мысли. Они как камни ворочались в голове. Энн, ее сестра…
Он думал о том, что узнал о Карле Тернер. Защищая покой и радость сестры, она жертвовала собой, отдаваясь извращенцу, использовавшему вверенных ему детей. Может быть, от этого ужаса и получилась такая женщина?
А Энн? Что он знал о ней? Что она взяла у него деньги, чтобы избавиться от бедности?
Невозможно уйти от этих мыслей. Они теснились в голове, пока он обедал с женщиной, которую безумно желал и одновременно презирал.
На следующий день они второй раз побывали в парке с аттракционами, плавали в бассейне отеля, смотрели небольшое представление в цирке. Дальше последовал день в другом парке, там был параде иллюминацией. Вернувшись в номер, Ари заснул, едва коснувшись подушки.
Энн нежно целовала спящего ребенка, стараясь не давать воли чувствам. Последний день. Завтра она вернется в Лондон.
Покинет Ари.
Покинет Никоса…
— Приходите, выпьем кофе, — услышала она голос у двери.
Энн выпрямилась. Что ж, это последний вечер с ним. Чувство утраты было мучительно, хотя она внутренне ругала себя за то, что позволяет себе переживать.
— Как вы думаете, Ари насытился аттракционами? — Никос с чашкой кофе вальяжно сидел в кресле.
— Сейчас — да. Но как только вернемся домой, начнет спрашивать, когда вы снова привезете его сюда. — Энн употребила все силы, чтобы ее голос не звучал тоскливо.
Он засмеялся, Энн отвернулась. Слишком больно. Это надо побороть. Завтра, в такое же время, она будет в Лондоне, в своей собственной жизни. Это надо помнить.
И то, что Никос Теакис думает о ней…
— Возможно, в будущем году. А завтра хочу побывать в центре Парижа. Скажите, вы знаете Париж?
— Я здесь первый раз, — покачала головой девушка.
— Первый раз? — удивился он, словно это очень странно. — Мне доставит огромное удовольствие показать город вам и Ари.
— Мне лучше улететь дневным рейсом. Я не хочу поздно приезжать, — с заминкой сказала она.
— Каникулы Ари еще не кончились, и вы пока не можете бросить его, — он странно посмотрел на Энн.
— Я не имела в виду, что хочу его бросить, — слабо защищалась Энн.
— Решено. Завтра переедем в Париж и будем его осматривать.
Энн почувствовала, как поднимается настроение. Нельзя так, но поздно…
Отсрочка приведения приговора в исполнение…
Лучше бы она так не думала. Но это правда.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Энн казалось, что Париж вряд ли будет интересен маленькому ребенку. Но она ошибалась.
Они приехали на такси в центр города и поселились в отеле настолько знаменитом, что ей с трудом верилось. Ари не мог дождаться, когда они пойдут гулять по городу.
Он был прав в своих ожиданиях. Метро, Эйфелева башня и подъем на нее, прогулка на пароходике по Сене, затем сад Тюильри и кафе на улице Риволи — все было грандиозно, все вызывало море восторга.
В кафе Ари с жадностью поедал мороженое, Энн пила кофе, отказавшись от аппетитных пирожных, от которых — к ее досаде — не отказался Никос.
— Зря вы не уступаете соблазнам, Энн, — пробормотал он, сверкнув глазами.
Энн сжала губы. Лучше бы он был таким, как на Соспирисе — придирался бы к ней, уничижительно отзывался о ее сестре, оскорблял ее бриллиантами. Он ведь совсем иной…
Зачем ему меняться?
Она здесь ради Ари, вот и все. И ничто не уничтожит яд, которым уже отравлены их отношения. Как бы Никос ни был хорош.
33 
