Последние отзывы

  20  

Никос подошел к служащему и о чем-то с ним заговорил. Служащий предложил Никосу несколько досок на выбор. Никос остановился на двух: один, — для начинающих, для Жанин, а другой, весьма внушительного вида, — для себя.

— Ветер с утра слабый. Такая погода как нельзя лучше подходит для новичков. Я тоже не против, так как давно уже не катался, — обратился к ней Никос. — Давайте посмотрим, что вы умеете. — Никос взял у Жанин доску и достал паруса.

— Почти ничего, — выдавила из себя Жанин. Никос поднял парус и проверил, достаточно ли надежно он закреплен.

— Ничего удивительного, у вас ведь был только один урок, — усмехнулся он.

Следующий час Жанин провела в неописуемом блаженстве. Она не делала особых успехов в виндсерфинге, но ее это совершенно не заботило — ведь учителем был Никос Кириакис! И ее радости не было предела. Никос был все время рядом, и это было так волнующе, так восхитительно и опьяняюще! Он помогал выйти с мелководья, поддерживал, чтобы она не потеряла равновесие и не упала в воду, подсаживал обратно на борт, когда она все-таки падала.

Сегодня она каталась значительно лучше, чем вчера. Так, во всяком случае, Жанин сказала Никосу. И Никос подтвердил это, когда они уже возвращались к берегу.

— Вам просто нужно немного попрактиковаться, — подбодрил он.

— Да, миллиона лет будет достаточно, — уныло улыбнулась Жанин.

— Чуть-чуть меньше, — серьезно ответил Никос. Девушка засмеялась и вдруг перехватила его взгляд, замерший на ее груди, которую облегал мокрый топ. Улыбка сползла с ее лица. Жанин почувствовала, как напряглась ее грудь, как затвердели соски.

Никос поднял глаза и встретил ее недоуменный, стыдливый взгляд.

— Никос… — беспомощно прошептала Жанин, не в силах контролировать свое тело.

Его губ коснулась легкая улыбка, и Жанин, немного придя в себя, перевела дыхание. Никос поднял доски для серфинга и понес их обратно в прокат.

— Перекусим? — спросил он, когда освободился. Жанин согласно кивнула.

Они направились в бар на пляже, где подавали легкие закуски. Никос заказал себе пиво, а Жанин бокал белого вина, которое ударило ей в голову ничуть не хуже шампанского. Она опьянела не только от выпитого вина, но и от того счастья, которое охватило ее в присутствии Никоса Кириакиса.

Никос отставил в сторону пустую кружку и поднял глаза на Жанин. В его взгляде уже не было нежности, как прежде. Он заговорил с ней отрывистым деловым тоном, словно был не здесь, рядом с ней, а далеко, за тысячи миль.

— Боюсь, мне придется вас покинуть, Жанин. Я закончил здесь все свои дела. Агенты по недвижимости знают мои требования к вилле, и как только у них появится что-то подходящее, они тут же мне сообщат. Сегодня днем я возвращаюсь в Афины.

Жаннин, почувствовала невыносимую боль в сердце, как будто по нему, полоснули кинжалом.

— Да, да… конечно, — запинаясь, произнесла Жанин.

В его глазах бушевал огонь.

— Я очень рад, что познакомился с вами, Жанин. — От звука его бархатного голоса Жанин буквально вся сжалась в комок. Никос поднялся на ноги. Он казался таким далеким… Боль становилась все невыносимее. Какое-то мгновение он смотрел ей в глаза, а потом нагнулся и слегка коснулся губами ее щеки.

— Прощайте, — мягко сказал он и выпрямился. — Не забывайте про виндсерфинг. — Его губы изобразили подобие улыбки.

Жанин закивала головой, не в силах вымолвить ни слова. Никос подозвал официанта и небрежно, размашисто подписал счет.

Он бросил последний взгляд на Жанин. Было ли в его взгляде что-то особенное? Трудно сказать. Жанин точно знала одно: она не может отвести от Никоса глаз, стараясь сохранить в памяти каждую черту его лица, каждый изгиб его мужественного тела.

Никос махнул ей на прощание рукой. Игра становилась все интереснее.

— Берегите себя.

В его голосе прозвучало сожаление, или Жанин это только показалось?

Никос улыбнулся в последний раз и направился в сторону отеля. Жанин смотрела ему вслед до тех пор, пока он окончательно не скрылся из виду.

* * *

Нет таких слов, чтобы описать состояние Жанин после отъезда Никоса. Ей было очень плохо. Девушка вышла на балкон своего номера и посмотрела на темное греческое небо, на звезды, которые не радовали. Ничто не могло поднять ей настроение. Жанин поднесла руку к губам в попытке подавить всплеск эмоций, запертых в душе и стремившихся на волю.

  20