Последние отзывы

  48  

— Ну вот еще, — сказал он, — чего нам ссориться. Из-за какого-то матроса!..

Она передернула плечами:

— Оставь! Я же ведь хорошо изучила тебя, Артем. Ты хочешь помириться со мной не потому, что тебе хочется просто помириться…

— А что же?

— Если бы у тебя было в запасе больше времени, ты не обнял бы меня. Но времени осталось мало, а ты знаешь, что уйдешь сегодня в море…

— Не хочу слушать, — перебил ее Артем.

— Нет, выслушай!.. И тебе хочется быть спокойным там, в море. Ты хочешь помириться со мною не из-за меня, а для себя. Ты, мне кажется, большой эгоист, Артем!..

— Ну, во-от, — обиделся Пеклеванный, — так уж сразу и эгоист!..

— Да! — не могла успокоиться Варенька. — Хочешь, скажу большее?

— Ну?

— А за что ты не любил Самарова?

— Я не то чтобы не любил, — растерялся Артем, — я просто относился к нему спокойно.

— Неправда! — возразила Варенька. — Ты не любил его за то, что матросы к нему относились как к другу, а к тебе только по уставу…

Пеклеванный спрыгнул с подоконника, схватил со стола папиросу.

— Он — посредственность, твой Самаров, таких тысячи! Он даже не имел для политзанятий своих оригинальных мыслей, а пользовался вырезками из газет!..

— Однако, — ответила Варенька, — матросы любили в нем не партийный билет, а человека… Не забывай, пожалуйста, что ты сам подал недавно заявление в партию. Зачем ты это сделал?

— Я?

— Да, ты!

— Странный вопрос!

— Нисколько.

— Отстань от меня, Варька! — примирительно сказал Пеклеванный, тайком посмотрев на часы. — Ну чего ты на меня сегодня взъелась?.. Вот сейчас опять скажешь, что я эгоист, желаю покоя только для себя, а я же ведь… люблю тебя!.. Мне обидно оставлять тебя в таком состоянии, Варька!

— Ну?

— Давай помиримся!

— Ну, помиримся… А дальше что? — Варенька безнадежно махнула рукой. — Я же ведь не могу вынуть из тебя душу, сердце и вложить другие. Ты знаешь, Артем…

Она замолчала. По наклонному железу подоконника, приплясывая, ходил серый полярный воробей. «Чирик-чирик», — посмотрит на Вареньку как-то сбоку, подпрыгнет и снова: «Чирик-чирик».

— Так что? — спросил Пеклеванный, демонстративно натягивая перед зеркалом фуражку.

Варенька словно очнулась:

— Я забыла, Артем… Вот засмотрелась на этого воробья, который напомнил мне ленинградских, и я забыла… А ты уходишь?

— Да, — сухо ответил Артем, — но я хочу… я хочу сказать тебе последнее.

Он сделал какие-то движения ртом, и Варенька вдруг заметила, как на его шее под гладко выбритой кожей судорожно перекатился острый кадык. Раньше она почему-то не замечала его.

— Что, Артем? — спросила она, тоже собираясь уходить.

— Последнее, — тихо повторил Пеклеванный, и кадык снова уродливо перекатился у него под кожей. — Я хочу сказать тебе, что в море…

Варенька насторожилась:

— Ну… в море?

— В море, — продолжал Артем, — находится около сорока немецких подлодок, и с некоторыми из них нам суждено встретиться. И ты… ты, Варенька, еще пожалеешь, если…

Она невольно закрыла глаза, и перед ней, как сейчас, встала накрененная палуба «Аскольда», потоки воды в коридорах, стоны людей, и шрам ранения вдруг резануло забытой болью.

Она порывисто прижалась к Артему, терлась головой по его жесткому кителю:

— Прости… Прости меня, милый!.. Я понимаю: нам нельзя ссориться, пока идет эта война… Прости!.. Если с тобой что-нибудь случится, я не снесу этого…

Он обнял ее тоже, и она доверчиво потянулась к нему…

Потом, стоя перед зеркалом и одергивая китель, она вяло говорила:

— Ты не опоздаешь?.. Нет?..

Вставляя ключ в скважину двери, Артем деловито объяснял:

— Нет, у меня хорошие отношения с командиром. Бекетов мне верит. В крайнем случае, скажу, что задержал на улице одетого не по форме матроса и запоздал… Только ты давай поскорее. До чего же вы, бабы, всегда копаетесь!

— Ничего, — сердито отозвалась Варенька, — ту самую, из Владивостока, ждал, ну и меня тоже обождешь…

— А я разве что говорю? Надо, знаешь, как: раз, два и готово!..

— Обожди, я куда-то уронила булавку.

— Плевать на нее! Не могу же я ждать, пока ты…

— А ты не жди. Скажешь Бекетову, что задержал на улице не одного, а двух матросов. Тебе же ведь он поверит.

— Перестань! Ты знаешь, ради чего я жертвую своими отношениями с командиром…

— Нашла булавку, — вздохнула Варенька, — вот она… Ну, пойдем!

  48