Особенно,... 
77 
Внутри творилось то, что можно назвать только одним словом — мясорубка. По меньшей мере тридцать разнообразнейших существ тузили друг друга всеми доступными способами. Но оружия никто не применял — возможно потому, что на стене висела надпись, сделанная на десяти основных космических языках (в том числе и на общечеловеческом): «Применять смертельное оружие запрещено». За выполнением этого правила следил хозяин бара — четырехметровый восьмиглазый и восьмирукий монстр, похожий на помесь слона и осьминога. В каждой руке он держал короткую черную трубку — без сомнения, что-то стреляющее.
Все столы были отключены. Именно отключены — столы в этом баре заменяли установки силового поля в полу. Когда их включали, над ними возникали плоские прозрачные диски, на которые можно было ставить все, что захочешь. Даже локти.
Но сейчас хозяин бара их отключил. И стулья тоже отключил (устроены точно так же). И правильно сделал — когда в питейном заведения начинается большая драка, столы и стулья всегда страдают первыми. Даже если их роль исполняют твердые силовые поля.
Косколито показывал всем желающим серранский вариант бокса, молотя чешуйчатыми кулачищами по чужим рожам. Спина к спине его прикрывал другой серран, помоложе, побледнее и с маленькими коготками, намазанными чем-то, подозрительно смахивающим на лак. Девушка. Ящеры работали очень методично, аккуратно истребляя всех, кто не серран. Исключение делалось только для экипажей кораблей, на которых служили они сами.
Соазссь весело душил щупальцами невысокого антропоида с фиолетовой шерстью. Антропоид матерился на своем языке и дубасил хуассина в голову, но тот каждый раз успевал присесть. Потом этот примат наконец-то догадался врезать Соазссю в живот, и тот как-то странно засвиристел. Веселья в его голосе уже не слышалось.
Где-то под ногами у основной массы дерущихся вертелся Койфман, использующий свою винтовку в качестве обычной палки и лупящий ею по чужим коленкам. Или по тому, что их заменяло. Старый еврей, как всегда, добродушно улыбался, причем улыбка становилась особенно ласковой в моменты удачных ударов. Когда он сумел врезать какому-то амбалу в пах так, что того скрючило, то чуть не зарыдал от неимоверного счастья.
В центре бара высились два утеса — Остап и уродливый слизистый инопланетянин, похожий на ободранную бычью тушу, перепачканную в краске цвета индиго. Ног у него не было совсем — только булькающая лепешка с сотней ложноножек, а руки заменяли гибкие щупальца, но силы в них явно помещалось не меньше, чем в окороках алкморега. Эти двое боролись с попеременным успехом, тихо порыкивая и время от времени долбая друг друга головами, а вокруг них вертелась всякая мелкота. Один членистоногий коротышка, похожий на кузнечика размером с локоть, прыгнул на спину Остапа и воткнул ему в затылок крохотный ножичек. Гигант даже не почесался, а вот его противник что-то сурово буркотнул, оторвал насекомое и швырнул его куда подальше. Похоже, в помощи он не нуждался.
Одной из немногих, кто не участвовал во всем этом бедламе, была Фрида. Слепая девушка спокойно сидела за единственным неубранным столиком, попивая через соломинку какой-то бурый напиток с запахом кофе. Компанию ей составлял морщинистый горбатый старичок без единой волосинки на лице. Даже брови отсутствуют. Судя по тому, что его стаканчик висел прямо в воздухе, — ментат. Вокруг этих двоих как бы само собой установилось пустое пространство — никто не смел заходить за определенную границу.
Рудольф, поглядев на все это, неободрительно покачал головой и деловито врезал ближайшему мужику кулаком в плечо. Мужик обернулся, оказавшись коротко стриженой женщиной, и возмущенно вмазал… вмазала Рудольфу в подбородок. Мутант искренне удивился, подставил ей подножку и швырнул на пол, прыгая сверху и целясь коленями в живот. Ему тут же досталось ногами в спину — тетка оказалась не менее боевой, чем Джина.
Буквально тут же вошла и она. Точнее, влетела, похожая на бешеный смерч. На голове у нее творилось что-то невообразимое — волосы взлохматились так, как будто прическу обрабатывали миксером. Похоже, бородатый дал хороший бой. Следом, тяжело бухая закованными в роговой панцирь ногами, вошел Дитирон.
— Ты что стоишь, наших же бьют! — сверкнула на Ежова глазами десантница, с размаха прыгая в самую гущу мелькающих рук и ног. Кто-то в этой гуще тут же заорал от боли — Джина укусила его за… первое попавшееся место. Не ее вина, что попалось именно такое!
77 
