Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
33 
— Нашел за подкладкой, — пояснил Моручи. — Это явно принадлежало тому, кто… ну, в общем, тому, на месте кого я оказался. Ежов, кажется. Помнишь, я тебе рассказывал…
— Хренотень какая-то творится, капитан, — поскреб в затылке Денисов, дегустируя колбасу и заедая ее горбушкой. Жрать хотелось зверски. Марина слушала их разговор молча, но со все более нарастающим вниманием — похоже, до нее начинало доходить, что они, как минимум, очень необычные сумасшедшие. — Я че-то так и не понял, как это так — вы просто пожали руки, и гоп, поменялись местами? Повезло, что одежда подошла — размерчик у тебя редкий…
— Вот именно! — воскликнул Моручи. — Одежда этого Ежова сидит на мне, как влитая! А ведь я сам ничуть не изменился… ну, разве только если весы и линейки изменились вместе со мной. Лицо прежнее. Все точно такое же, как раньше… до самых мелких деталей…
Почему-то глаза Николая и Марины одновременно поползли вниз.
— Да, даже этидетали! — огрызнулся Святослав. — И вот скажи — может ли это быть простым совпадением, чтобы у меня и того человека оказались одинаковые рост и телосложение? Может. Но это слишком уж невероятное совпадение. Мне нужно узнать про этого Ежова подробнее — рост с точностью до миллиметра и массу с точностью до грамма. Если будет идентично… тогда гипотеза окончательно подтвердится. Ну и, конечно, посмотрим, отклонится ли стрелка прибора…
— А что будет, если отклонится?
— Можно будет вернуться, вот что… Но один я эту дрейву не закончу — деталей не хватает…
Глава 5
Самое главное — правильно выбрать место и время.
Планетоид PSTB-4533-8572-9382-4920-abn, чаще именуемый просто Персефона, спокойно и несуетливо двигался по своей орбите вокруг Деметры. Точно так же, как он двигался уже многие миллионы, если не миллиарды лет. Правда, последние несколько тысяч отличались от предыдущих — на нем копошились какие-то букашки, вокруг него летали какие-то мошки, а из его стороны, обращенной к Деметре, выросли тоненькие прутики.
Стациопланетный лифт C-25, одна из шести артерий, соединяющих Деметру и ее спутник, по которым ежедневно двигались грузовые и пассажирские потоки, заканчивал работу. Персефона двигалась по своей орбите очень медленно — полный оборот вокруг Деметры занимал целый месяц. Но все-таки двигалась. Кроме того, она вращалась и вокруг своей оси, правда, еще медленнее: такой оборот занимал сорок два дня. И тем не менее, это изрядно затрудняло работу стациопланетных лифтов — сами попробуйте соединить две планеты таким вот «мостиком». Это все равно что пытаться связать канатом два самолета, летящие на разной высоте и с разными скоростями.
Вот и сейчас один из лифтов складывался, как коленка кузнечика — его переводили в новое гнездо. Там, внизу… в обоих внизу, ибо для тех, кто висит в космосе меж двух планет, не существует одного низа, сейчас готовились к приему «домашних» секций лифта. Все остальное перетащить было не так уж трудно — в конце концов, в невесомости эти колоссальные трубы ничего не весили. На то она и невесомость. Но вот подключение гнезд… это было самой сложной частью. И повторялось каждые две недели — реже не получалось, хотя лифтовые колонны и сделали настолько пластичными и гибкими, что они могли удлиняться чуть ли не втрое.
Ежов, не отрываясь, глазел на небо. В его время работа в космосе считалась геройством. Людей, побывавших на Луне, можно было пересчитать по пальцам. Еще дальше и вовсе не залетал ни один человек. Но сейчас в нескольких тысячах километрах над его головой работали десятки, даже сотни тысяч людей — самые обыкновенные механики, с обыкновенным рабочим днем и стандартной зарплатой. Никто из них не видел в своей профессии ничего особенного. Орбитальные лифты стали такой же обыденностью, как в наше время — газопровод.
Джина вела катер на четвертом уровне. Еще ниже машинам тяжелее двух тонн опускаться запрещалось. Всего уровней было восемнадцать — самый верхний находился уже в тропосфере. Воздух Персефоны буквально кишел летунами самых разных мастей. Конечно, далеко не везде — в воздухе тоже имелись свои дороги и свои правила движения.
К примеру, полеты над космодромами не разрешались — исключения делались только для тех, кто летит именно в космопорт. Впрочем, даже если бы такого запрета и не было, туда бы все равно никто не совался — даже самый крохотный звездолет больше самого гигантского катера. Летать над космодромом — это все равно что ездить по железнодорожному полотну, или плавать в порту рядом со швартующимися кораблями.
33 
