Особенно,... 
60 
– Вы мне льстите, князь! Я только слабая женщина.
– В этом-то ваша сила. И – не спорьте…
Ox, как она сейчас наслаждалась – даже затихла вся, собралась под одеялом в сладострастный комочек, а по всему телу ее пробегали какие-то стреляющие токи.
– А что бы вы хотели, князь? – не утерпела она.
И тут же получила определенный ответ:
– Весь запас монастырского хлеба!
– Но я…
– Нет, не смеете отказать! – властно остановил ее Мышецкий. – Я знаю, что Мелхисидек скуп и жаден, но в его епархии очень богатые закрома. Мне он откажет, вам – никогда!
– Вы слишком уверены во мне, – растерялась Монахтина.
– Вы не откажете мне, а Мелхисидек не откажет вам!
– Но зачем вам столько хлеба?
– Мне нужен хлеб.
– Уж не собираетесь ли вы…
– Да, собираюсь! Положение в губернии ужасное. Северные уезды уже глодают кору деревьев. Снабжение переселенцев не налажено. Но мне нужен хлеб, – считайте, что лично мне, – чтобы пустить его под яровые… Иначе – мор!
Конкордия Ивановна затихла.
«Решает, сколько содрать с меня?» – подумал Мышецкий.
– Не знаю, – проговорила женщина, – согласится ли его преосвященство. Я попробую, но…
Смотря прямо на нее, Мышецкий диктовал ей свою волю. «Ну же! Что же ты медлишь? – грабь…»
– Но боюсь, что Мелхисидек потребует за это некоторых услуг…
– С вас или с меня?
– Боюсь, что с меня, – призналась хитрунья.
Далее было уже не столь трудно.
– В таком случае, – ответил он, – вы вправе, требовать услуг от меня…
Кажется, договор состоялся. Он ушел от Монахтиной, всю дорогу раздумывая: не допустил ли какой-либо ошибки?
«Может, – мелькнула мысль, – и мой предшественник начинал вот так же?..»
2
Он обрел деловитое спокойствие сразу же, как только ему доложили о подходе к Уренску первого эшелона.
– Хорошо, – сказал он, потирая руки. – А что султан Самсырбай? Есть какие-либо известия от него?
Нет, пояснили ему, степной властелин еще кочует где-то на раздолье предков и посланные гонцы не вернулись.
Сергей Яковлевич приказал звонить на вокзал:
– Пусть приготовят губернаторскую дрезину. Я проедусь вдоль нового полотна…
Через полчаса он выехал из города. Мелькнули напоследок хилые мазанки уренских окраин, и дорога потянулась вдоль высокой зашлакованной насыпи. С гудением дрезина врезалась под стонущие фермы железного моста, пробежала верст двадцать плюгавым жидколесьем, пошли мелькать подталые бугры, в синеве неба стреляли быстрые ласточки.
Кое-где выступали из-под насыпи жилые землянки, над которыми болталось для просушки белье, бродили по крышам козы. Иногда – на звук дрезины – выбегала из землянки баба и, приложив ладонь к глазам, долго смотрела ей вслед.
– Будущие станции, – пояснил машинист. – Дорога-то молодая, у нашего генерала до всего руки не доходят…
Вскоре забелели в степи солдатские палатки, вышка артезианского колодца; на флагштоке хлопал флаг железнодорожного батальона; у привязей – среди шпал и бочек с мазутом – стыли рабочие верблюды. Где-то очень далеко, почти над грядою облаков, синели призрачные горы…
– Подожди меня здесь, – велел Сергей Яковлевич машинисту и, оставив дрезину, направился по зыбучему песку в сторону штабного вагончика, на котором мелом было начертано:
ГОСТИНИЦА «ИМПЕРИАЛ»
В этой «гостинице» как раз завтракало несколько инженеров-путейцев и офицеров, одетых в парусиновые куртки. Узнав, что перед ними уренский вице-губернатор, они встретили его приветливо:
– Чаю, князь, вместе с нами? Может – вина?
Молоденький прапорщик сказал ему:
– Не удивляйтесь, что мы вас так встречаем. Мы слышали о вас очень хорошие отзывы, князь!
– От кого же, юноша?
– От рабочих Уренского депо.
– Помилуйте! – удивился Сергей Яковлевич. – Я никогда не был в депо и не встречался с рабочими.
– Ну что ж, – отозвался прапорщик. – Они знают о вас… Простым людям всегда импонируют выступления против засилия бюрократии!
Мышецкий был несколько смущен.
– Я, – заявил он, – никогда умышленно не выступал против бюрократии, ибо, как это ни печально, во я сам вскормлен от ея чахлой груди. Я только преследовал дикость и беззаконие!
– Значит, – не унывал прапорщик, – у вас получилось это невольно… Садитесь с нами, князь!
Сергей Яковлевич отказался и спросил о генерале Аннинском. Ему сказали, что генерал живет в палатке под флагом. Мышецкий сразу нашел эту палатку, ничем не отличавшуюся от солдатской. Аннинский встретил его у входа, услужливо откинул край полога:
60 
