Особенно,... 
69 
– Увы… их не существует! – отвечал Порше.
– Но русские-то раскритиковали свою машину.
Это вызвало смех главного конструктора:
– Милый Паулюс, вы что, первый день на свете живете? Должны бы знать, что у подлинных талантов всегда немало завистников, желающих опорочить его достижения. Только этим, и ничем другим, я объясняю критику этой машины.
Паулюс спрыгнул с брони танка на землю: немецкую противотанковую пушку калибром в 76 миллиметров уже выкатывали на прямую наводку. Все попрятались в укрытие, издали наблюдая. Первый снаряд, рикошетируя, вырвал из советской брони ярчайший сноп искр, второй… Второй, ударившись в башню, сделал «свечку», и высветленная траектория полета составила точную геометрическую вертикаль – в небо!
– Я не думал, – сказал Порше, выбираясь из блиндажа, – что русская металлургия способна повершить нашу. Как представитель фирмы Круппа, я свидетельствую ее поражение.
Т-34 достался немцам неповрежденным, внутри его оставили все, как было при русских. Водитель имел перед собой портрет Сталина, а башнер, посылая снаряды в пушку, мог глянуть на фотографию своей курносой с надписью: «Помни о Люське!» Паулюса поразила убогая простота внутри машины: не было кресел, обитых красною кожей, нигде не сверкал никель, но в глубоком лаконизме машины чуялось нечто сосредоточенное ради единой цели – боевого удара. Немецкие Т-III и Т-IV создавались из расчета, что их качества будут выше устаревших советских танков. Но перед Т-34 машины вермахта предстали жалкими таксами перед породистым бульдогом. Комиссия обнаружила: Т-34 имел удельное давление на один квадратный сантиметр в 650 граммов, что и объясняло его высокую подвижность (немецкий же Т-IV давил на почву усиленной массой сразу в один килограмм, что в непролазной слякоти русских дорог обещало большие неприятности).
– В мире много прекрасных женщин, – сказал Порше. – Однако на конкурсах красоты выигрывает единственная и неповторимая. Так же с танком! Т-34 пока не имеет аналогов в мире: он – уникален, и скопировать его невозможно. Если же мы попробуем это сделать, мы сразу упремся в непрошибаемую стенку технических проблем, которые для Германии останутся неразрешимыми… А ваше мнение, Паулюс?
– Я нашел единственный недостаток, – сказал Паулюс. – Экипажу слишком тесно внутри танка, но русские очень любят обитать в тесноте коммунальных квартир, умудряясь всей семьей ночевать в одной комнатке…
Немецких конструкторов откровенно страшили дизель из алюминия, цельнолитые башни из стали особой закалки (они были незнакомы со сваркой под флюсом по методу нашего академика Е. О. Патона). Но строптивый Гудериан настаивал именно на получении точной копии советского танка. Однако и Фердинанд Порше, и инженеры берлинской фирмы «Даймлер-Бенц» возражали ему:
– Точным копированием русского танка мы распишемся в собственном бессилии. К сожалению, Т-IV уже доведен нами до предельных параметров, а новейшие его модификации невозможны. Остался единственный путь – создать танки – Т?V и Т-VI, которые повершат броню и силу Т-34…
Так зародилась идея будущих «тигров» и «пантер».
Но чудовищный призрак тридцатьчетверки уже не покидал воображения немцев, и в создании новых танков Германия отныне лишь подражала идеальным формам русского танка.
Сейчас, когда я пишу эти строки, даже страшно при мысли, что лучший танк мира Т-34 у нас хотели отвергнуть: сомнения вызывали дизель, сварной корпус, литая башня и чисто гусеничный ход – иными словами, все самое достойное в конструкции, что и принесло танку международную славу. А в 1965 году военная общественность ФРГ отметила 25-летний юбилей со дня рождения первой тридцатьчетверки, и на эту памятную дату немцы наложили мрачную паутину роковых воспоминаний. Журнал «Зольдат унд Техник» признал, что своим появлением Т-34 дал совершенную конструкцию танка, и потому все мировое танкостроение (вплоть до конца XX века) будет исходить лишь из тех технических результатов, что были достигнуты советской наукой.
Мы, отступающие в сорок первом, могли быть уверены, что оружие будет, и это оружие будет лучше вражеского.
19. ЛЮДИ, ГДЕ ВАШИ МОГИЛЫ?
Паулюс с зятем вылетели как раз в те места, где осталась моя прародина (по линии бабушки Василисы Минаевны Карениной) и где моему сердцу очень много значат старинные имена – Псков, Дно, Порхов, Замостье и тишайшая речка Шелонь, в которой я, помнится, ловил в детстве раков…
69 
