Последние отзывы

  70  

Принятие решения было мгновенным – точно в душе внезапно вспыхнула какая-то искра, словно в сердце проник таинственный светлый луч. Возможно, это была воля судьбы или же воля неба. Кэйко почувствовала, что больше не сможет служить в этом доме и не сумеет заставить себя лечь в постель ни с одним явившимся сюда мужчиной.

В том был виноват Акира, в чьих глазах, как в некоем таинственном зеркале, она увидела отражение своего будущего, каким оно могло бы быть, но уже никогда не будет.

Когда Кэйко впервые танцевала здесь, зная, что после ей придется уединиться с незнакомцем, она не плакала, потому что не посмела. Но те невыплаканные слезы навсегда остались в ее сердце, застыли там, точно кусочки льда. И теперь случилось непредвиденное: неожиданно растаяв, они полились из глаз, и Кэйко ничего не могла поделать. Она вдруг лишилась способности управлять собой: слезы текли и текли, оставляя на ее лице дорожки-следы, похожие на те таинственные туманные разводы, что она видела на поверхности луны.

Даже если мужчина, который некогда любил тебя искренне, самозабвенно и нежно, даже если этот мужчина видит в тебе только продажную женщину…

Кэйко остановилась. Она представила свой танец со стороны – безжизненный, вялый, без желания, без огня, танец женщины, которой не нужны ни восхищение, ни награда.

И тут же услышала возмущенный голос худощавого гостя:

– И вот за это я должен платить?! Где те обманщики, что обещали мне лучшую женщину в этом квартале!

Звуки сямисэна оборвались. Наступила тишина. Появилась госпожа Суми и засуетилась перед гостями. Она тихо говорила, возможно, пыталась успокоить их или что-то объяснить, между тем как вынырнувший откуда-то господин Модзи больно схватил Кэйко за руку и, резко дернув, притянул женщину к себе.

– Что ты делаешь, а?! – зашипел он ей в ухо. – Нарочно?! Сейчас же перестань! Упади перед гостями, проси прощения…

– У этих? – Она коротко и злобно рассмеялась. – Не буду.

Он ударил ее по лицу. Женщина замерла. Слезы в ее глазах разом высохли. Прежней, легкомысленной, ветреной, но всегда отчасти недосягаемой Кэйко, надменно попирающей сердца, самоуверенной и немного насмешливой, больше не существовало. Осталась Кэйко, бездумно торгующая телом, дзёро, которую, если она плохо выполняет свои обязанности, может ударить хозяин.

Ее глаза ярко сверкали, а душа трепетала, словно пламя на ветру. Она уронила веер и судорожно сжала пальцы. Ее дыхание сделалось прерывистым и тяжелым, а лицо озарилось коварной улыбкой. Она вынула из прически длинную острую шпильку и вонзила ее в тело господина Модзи, в ямку у основания шеи. Брызнула кровь. Модзи отпрянул, дико выкатив глаза, и захрипел. Потом рухнул на спину, и его тело задергалось.

С того момента, как он ударил Кэйко, прошло меньше минуты.

Господин Модзи неподвижно лежал на залитом кровью полу. Кэйко стояла, крепко зажав шпильку в руке, и улыбалась жестокой улыбкой. Женщины с визгом бросились по углам, а мужчины вскочили с мест. Пораженные тем, что произошло, они не спешили схватить и обезоружить Кэйко. Первой, как ни странно, пришла в себя госпожа Суми. Она закричала, призывая служившую в доме охрану. Кэйко схватили и отняли у нее ставший орудием убийства на первый взгляд невинный предмет женского туалета.

Три самурая, не желавшие быть замешанными в эту историю, немедленно покинули заведение, а госпожа Суми распорядилась пригласить стражей порядка. Она на удивление быстро овладела собой и отдавала приказания четко и деловито.

Кэйко усадили на футон в дальнем углу комнаты и зорко охраняли.

Когда ее препроводили в тюрьму, была глубокая ночь. Решетки раздвинулись, и Кэйко втолкнули в какое-то помещение. В потолке было небольшое зарешеченное отверстие, снаружи тускло мерцал светильник – его пламя высвечивало в полутьме множество лежащих на полу тел. Никто не шелохнулся – люди спали или делали вид, что спят. Кэйко сразу почувствовала дурной запах и поспешно зажала нос рукавом. От ее кимоно пахло хризантемами и еще – кровью. Но женщина не жалела о содеянном! Никогда не наступит то время, когда она пожалеет о том, что совершила в своей жизни!

Кэйко присела возле стены. В ее открытых глазах застыло выражение угрожающе-спокойной уверенности в том, что все будет так, как она задумала. Внезапное просветление разума было зловещим и скорбным – впервые за долгие годы она обрела настоящую цель и не сомневалась в том, что ей удастся ее достичь. Во всем, что с нею случилось, виноват только один человек, Акира, и его нужно убить!

  70