4 
Он приготовился к чему-то необычному, потрясающему, совершенному, потому даже звон колоколов в буддийских храмах, глуховато раздавшийся в сыром и прохладном воздухе, вызвал в его душе сладкую истому. Он столько слышал о холодной и пронзительно суровой красоте Киото, что был слегка разочарован тусклым и однообразным видом стоявшего в низине города: вереница унылых крыш, безликие стены, рвы с водой… А где же изящные решетки, золотые колонны и цветные черепицы? Акира решил набраться терпения и подождать, пока они въедут в город.
Очутившись наконец на улицах Киото, Акира с трудом удерживался от того, чтобы не вертеть головой из стороны в сторону. Гигантские ворота на южной границе стрелой рассекавшего город проспекта Судзаку, живые изгороди, крошечные садики, искусственные парки. Множество простого люда в одежде из грубой ткани и деревянных сандалиях-гэта, надетых на босу ногу – Черты лиц резкие и усталые, и сами лица – чайно коричневые, совсем как у крестьян в Сэтцу. Акира слышал, будто кожа у столичных женщин белая, точно свежевыпавший снег, а волосы – длинные-длинные и струятся вдоль тела, ниспадая на роскошные одежды. Таких женщин здесь не было, – возможно, они прятались там, в тени паланкинов, за золотистыми занавесками или еще дальше – в недосягаемой глубине особняков…
Они остановились в богатой гостинице близ восточного буддийского храма Тодзи; после короткого отдыха часть самураев осталась при господине, а другим было позволено осмотреть город.
Акире очень хотелось войти в какой-нибудь храм, но он не знал, можно ли это сделать. И еще он мечтал увидеть дворец императора.
Странно, но его не покидало ощущение неуюта, разочарованности. Все вокруг казалось чужим, словно бы в его руки попал свиток некоего прекрасного произведения, развернув который он с удивлением и досадой обнаружил, что текст написан на незнакомом языке.
Акира ожидал увидеть огромное пространство, но все выглядело каким-то тесным, плоским, приземленным. Было мало неба, оно казалось втиснутым в мир и странно ненастоящим по сравнению с теми просторами, какие окружали Акиру дома. Горы, открывавшиеся его взору каждое утро на горизонте, были куда величавее этих взмывающих в небеса многоярусных строений, но… каким же маленьким и бедным по сравнению с дворцами Киото был замок господина Нагасавы!
Ошеломленный своими открытиями, молодой человек беспомощно крутился на месте до тех пор, пока его не окликнул Кикути, самурай всего несколькими годами старше и рангом чуть выше Акиры. Юноша не любил этого человека – тот всегда насмешничал и заносился. Но делать было нечего, здесь они оба – приезжие, чужие и, значит, должны держаться – вместе. К тому же Кикути, как выяснилось, уже бывал в столице и мог взять на себя роль проводника.
Когда Акира признался, что хотел бы осмотреть храмы и дворец императора, молодой самурай поднял его на смех:
– Храмы! Что ты там не видел! Все храмы одинаковы! А во дворец тебя все равно не пустят. Лучше я покажу тебе такое место, где ты еще точно не был.
Он подбоченился и хитровато взглянул на юношу. Только тут Акира заметил, что Кикути нарядился: короткое верхнее кимоно с изысканным орнаментом, голова покрыта накидкой в красно-черную полоску, на ногах – дзори, легкие бамбуковые сандалии.
– Куда ты собрался? – наивно спросил Акира.
Кикути захохотал. Его черные глаза победоносно сверкали.
– В «веселый квартал»! Я уже не раз там бывал. Пойдем, не пожалеешь! Или ты боишься женщин?
Щеки Акиры запылали. Он изготовился выхватить меч, но сдержался.
– Ладно, идем.
– Деньги у тебя есть?
– Да, немного.
Вообще-то он хотел купить подарок матери. Но может быть, хватит на то и на другое? Акира понятия не имел, сколько стоят подобные развлечения.
Они пошли по улице, неторопливо, степенно, как завзятые горожане. Суетливые крестьяне привычно уступали самураям дорогу. Мостовая сотрясалась под тяжелой поступью буйволов, запряженных в огромные повозки. С лица Акиры не сходила тень сомнений, и, несмотря на то и дело всплывающие из недр сознания соблазнительные образы и картины, время от времени в его сердце вонзались ледяные иглы страха.
Город был озарен лучами заходящего солнца: играющие на стенах темных домов, они напоминали золотые иероглифы на черных табличках.
Дом, в который привел его Кикути, выглядел дорогим: ярко-белая поверхность стен, кровля из голубой черепицы. Внутри тоже было богато: лаковая утварь, золотые ширмы, потолки из плетеных бамбуковых панелей, окна с раздвижными створками, оклеенные полупрозрачной бумагой. В полумраке бледнели чьи-то лица. Им навстречу вышла немолодая женщина в темной одежде, потом появилась еще одна, и Акира невольно замер. Лилейно-белое лицо, черные полоски бровей, блестящие глаза, маленький алый рот, стянутые на затылке золотистым шнурком отливающие глянцем волосы…
4 
