201 
– Налетчики, видать, с юмором… Им же выгодно, чтобы никто из магазина не вышел! Вот и пошутили…
– Разные шутки бывают, Бруно Иванович.
Дремлюга взял ведро, поднял, крякнул, осторожно поставил:
– Однако «шутка» тяжелая… не вода.
В магазин ворвался Боря Потоцкий, глянул на ведро.
– Ушли бандиты? – спросил. – Это их работа…
Дремлюга сразу навалился на юношу медведем – сзади:
– Вот вы и попались, голубчик! Чиколини, вытащите у него из кармана бомбу… Так, теперь отстегните револьвер! Отлично…
Боря отряхнулся от костоломных объятий жандарма.
– Это, наконец, свинство, – сказал. – Верните хотя бы портсигар. Я с восьмого класса уже курящий…
Закурив, он сел на прилавок, болтая ногами. Было любопытно и совсем не страшно. «Разоружили – еще достанем!» В арест же свой Боря не верил. Скоро с поста пришли двое городовых, украшенных, как говорилось в некрологе, знаками отличия военных доблестей. Молодые, здоровые парни, они сразу храбро кинулись к ведру.
– Стой! – гаркнул на них Дремлюга. – Бомба!
– Краска, – ответили городовые. – Ведро с краской… Мы же по артиллерии служили. Порт-Артур только на нас и держался…
Боря Потоцкий догадывался, чья это работа. Его только смущал сам «снаряд» – не банки из-под монпансье, которые готовил Ивасюта, а… ведро. «К чему это?» Чиколини взялся за шашку – с певучим звоном, блистая прохладною синевой, вырвалось из ножен тонкое лезвие. Боря сказал полицмейстеру:
– Кто чистил кассу – не знаю… Но это не революционеры…
– А – кто? Знаете? – спросил Дремлюга.
– Арестуйте Ивасюту.
– Слесаря? Боевика?
– Чушь! Был он слесарем, а теперь – громила.
– Где?
– Ищите на Петуховке… у Соньки, шмары!
Чиколини, оперируя шашкой, вспарывал бумагу. Дремлюга глубоко, до самых бровей, надвинул фуражку:
– Бруно Иванович, и ведро и арестованного господина Потоцкого прошу вас…
– Вот здорово! – поразился аресту Боря.
– …доставить ко мне в отделение. А я пойду, скоренько пробегусь по бардакам…
Жандарм убрался. Чиколини ходил вокруг ведра, словно кот ученый вокруг дуба мудрости.
– Ну-ка, воды! – пришло ему вдруг в голову. Облили загадочное ведро водой – страшного ничего не произошло, и Чиколини вложил шашку в ножны:
– Господин гимназист, угостите папироской.
– Пожалуйста, – протянул Боря ему свой портсигар.
– Благодарю, – щелкнул каблуками Чиколини, беря папиросу, и сказал городовым: – А вы, ребята, несите его… чего ждать?
Кавалеры-городовые присели, поднимая ведро.
– Краска, – пыхтели они, – она всегда тяжелая… Мы же по артиллерии. И все такое прочее… техника, она, брат, хитрая…
Ведро наклонилось, что-то шипнуло внутри, блеснуло желтое пламя, и это было последнее, что видели в этом мире четыре человека.
Столь разные люди: гимназист Боря Потоцкий – начальник уренской милиции – и полицмейстер Бруно Иванович Чиколини, Иван Божко и Степан Исполатов – кавалеры Георгия, защитники Порт-Артура.
Дремлюга слышал взрыв и перекрестился:
– Вовремя ушел, господи, спасибо тебе – надоумил…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Взрыв был страшен, и, сидя на Петуховке, Ивасюта хорошо расслышал, как рвануло вдали над городом.
– Все как надо, – сказал он Севе Загибаеву, – долой самодержавие! Долой полицию и жандармерию… Где Клещ! Где Шибздик?
– Сонька, – сказал Сева Ивасютиной подруге, – мы сейчас гулять будем. Да Кларе стукни в стенку. Пусть зайдет…
– Нет, – задумался Ивасюта, – с Клеща и Шибздика много не возьмешь. Им бы только деньги! Нет в них классовой ненависти. Им не до класса – была бы касса!
– Плевать, – махнул Сева. – Свое возьмем… А рвануло хорошо: спеклись жандарм и полицмейстер… Клюнули на ведерко наше!
Появилось на столе вино. Пришла Клара, стали пить.
– Вечная память Бруно Ивановичу! – произнес тост Сева. – А неплохой был мужик. Только – вот жаль – в полиции, дурак, служил!
Поднял стакан Ивасюта, блеснул на его пальце перстень.
– Вечная память и капитану Дремлюге, вот уж сволочь была!
Приставил стакан к губам, и через край его, тонкий, прозрачный, видел Ивасюта, как раскрылась дверь и вошел Дремлюга…
– Ax! – крикнул Ивасюта, захлебнувшись вином. Дремлюга сразу начал расстреливать «безмотивцев», как собак.
Голова Ивасюты упала в тарелку с кружками колбасы, он страшно и громко выпускал на скатерть пьяную блевотину…
Капитан посмотрел, как они подохли, дунул на револьвер и повернулся к ошалевшим от ужаса проституткам.
201 
