Особенно,... 
65 
Позже, после перехода в «Ковбои», Грифф перестал прислушиваться к советам наставника и начал считать Коуча скорее помехой, чем полезной руководящей силой. Отсутствие рамки с фотографией на столике в гостиной явно указывало на чувства, которые теперь питает к нему Коуч.
— Проходи, — сказала Элли, подталкивая его в кухню. — Я лущу горох. Его можно купить уже лущеным, но мне кажется, что так вкуснее. Хочешь чаю со льдом?
— С удовольствием.
— А бисквитный торт?
— Если есть.
Она с укором посмотрела на него, как будто отсутствие бисквитного торта было чем-то невероятным. Элли убрала со стола горох. Грифф сел на стул, который занимал со своего первого обеда здесь, и его охватил недостойный мужчины приступ ностальгии, от которого перехватило дыхание. Это единственный настоящий дом, который у него когда-то был. А он опозорил его.
— Коуч дома?
— Играет в гольф, — недовольно ответила Элли. — Я говорила ему, что в это время дня слишком жарко для игры. Но его упрямство ничуть не уменьшилось с годами. Даже наоборот.
Она поставила перед Гриффом чай и бисквитный торт и села напротив него, положив руки на стол. Он смотрел на эти крошечные руки и вспоминал желтые резиновые перчатки, которые были на ней в тот день, когда он впервые переступил порог этого дома, вспоминал один из редких моментов, когда он не уклонялся от ее прикосновений. Сидя на краю его кровати, она прижала ладонь к его лбу, проверяя, нет ли у него температуры. Ее рука была мягкой и прохладной, и он до сих пор помнил, каким приятным было ее прикосновение к пылающей жаром коже. Для нее это движение было естественным, но до этого момента Грифф не знал, что именно так поступают матери, когда ребенок жалуется на нездоровье.
У Элли и Коуча не было детей. Причину он не знал, но у него, даже в том возрасте, хватило такта не спрашивать об этом. Может быть, именно бездетность подтолкнула ее к тому, чтобы взять в дом этого угрюмого и язвительного подростка.
Она не обрушила на него всю свою материнскую любовь, которую — как она верно понимала — он не принял бы. Однако при малейшем сигнале с его стороны она оказывалась рядом. Внимательно выслушивала, если он хотел обсудить какую-то проблему. Тысячами способов, незаметно и ненавязчиво, она проявляла материнскую нежность, которую явно испытывала по отношению к нему. Эту нежность он и сейчас читал в ее глазах.
— Я рад тебя видеть, Элли. Рад быть здесь.
— Я так счастлива, что ты пришел. Ты получал мои письма?
— Да, и очень за них благодарен. Больше, чем ты думаешь.
— Почему же ты не отвечал?
— Я не мог найти слов. Я… — Он растерянно пожал плечами. — Я просто не мог, Элли. И я не хотел вносить разлад между тобой и Коучем. Он же не знал, что ты писала мне, правда?
— Это его не касается, что я делаю или чего не делаю. — Она выпрямилась, и голос ее зазвучал резко: — У меня есть собственное мнение.
— Я знаю, — улыбнулся Грифф. — Но я также знаю, что ты всегда поддерживаешь Коуча. Вы одна команда.
Она из вежливости не стала спорить.
— Я знаю, как он разозлился, — сказал Грифф. — Он пытался предупредить меня, что я качусь в пропасть. Я не послушался.
Он отчетливо помнил тот день, когда их постепенно ухудшавшиеся отношения закончились разрывом. Коуч ждал его в машине после тренировки. Тренеры «Ковбоев» хорошо знали Коуча Миллера, понимали, какое влияние он имеет на их куортербека, и всегда были рады его видеть.
В отличие от Гриффа. Их разговоры все чаще превращались в споры. Коуч не критиковал его действия на футбольном поле, но не одобрял многое другое, например, размах, с которым Грифф тратил деньги.
Грифф поинтересовался, какой смысл иметь деньги, если не можешь их тратить. Коуч ответил, что было бы разумно откладывать немного на черный день. Грифф проигнорировал его совет.
Коуч также не одобрял его образ жизни. Он предупреждал Гриффа, чтобы тот не «жег свечу с обоих концов»[14], особенно в межсезонье, когда тот ленился на тренировках и допоздна засиживался в шикарных ночных клубах Далласа, а также Майами, где он купил квартиру в кондоминиуме на набережной.
— Только строгая дисциплина дала тебе то, что у тебя есть, — убеждал его Коуч. — Ты быстро сдашь позиции, если не будешь поддерживать дисциплину. На самом деле теперь она должна быть еще строже.
Ну-ну, думал Грифф. Он считал, что причиной недовольства Коуча является ревность. Он больше не имел возможности контролировать ни решения Гриффа, ни его образ жизни, и это раздражало старика. Грифф был благодарен Коучу за все, что он для него сделал, но считал, что больше он ему не нужен. Коуч привел его туда, где он был теперь, и пришло время освободиться от его опеки.
65 
