Последние отзывы

  162  

Вянрикки Юхани Вартилаа, замещавший лейтенанта Суттинена, однажды вечером принес в землянку патефон и набор пластинок к нему под названием «руссофон».

— Мы давно не занимались русским языком, — сказал он. — Но мы должны знать язык врага в пределах необходимого.

Из-под тупой деревянной иглы шипящая мембрана выбрасывала в уши солдат «необходимые фразы»:

— Стой, руки вверх!

— Сдавайся в плен, иначе — убью!

— Поворачивайся спиной и не двигайся!

Окончивший в Германии финский факультет Потсдамской офицерской школы, где изучение русского языка было обязательным, Юхани Вартилаа переводил — и солдаты унылыми голосами повторяли:

— Я хочу быть гостем в твоем доме!

— Где ваш колхозный скот?

— Куда вы запрятали хлеб?

В изданном еще до войны «руссофоне» — на случай победы — были заготовлены и такие фразы:

— Какие папиросы, господин солдат, вы курите? — спрашивал «благодарный» русский своего «освободителя» — маннергеймовца, когда тот устроился в его доме.

— Я курю только «Дюшес», — отвечал ему воображаемый «освободитель».

Тогда из-под мембраны слышался вздох, и скорбный голос «освобожденного» отвечал:

— Но у нас нету папирос «Дюшес». При коммунистах остались только «Беломорканал» и махорка…

Впрочем, вянрикки в таких случаях снимал с патефона пластинку и подыскивал другую.

— Это нам пока не нужно, — говорил он, и солдаты молча переглядывались. «Да, конечно, не нужно, — говорили их взгляды. — Как сели в карельских болотах, так и сидим три года. И никто нас не спрашивает, какие мы папиросы любим, — сами лист березовый собираем и дымим…»

Неожиданно петсамовский горняк Олави — тот самый, который первым затеял драку с ефрейтором Нишецем, — сказал:

— Херра вянрикки, а зачем нам все это?

— То есть — что? — спросил Юхани Вартилаа, остановив патефон. — Зачем вам знать язык москалей?

— Нет, херра вянрикки, я имею в виду другое…

Вартилаа понял и, как-то сразу съежившись, оглядел солдат. Среди них было много «муонамиес», «торпари» и «мяки-тупалайнен». Первые батрачили всю жизнь за одни харчи, вторые арендовали землю у кулаков, третьи, жители бугра («мяки»), на котором у них стояла избушка («тупа»), были хозяевами в пределах своего крохотного огорода. Все они издавна жили в мечтах о земле, которую можно по своей воле перепахать, переделать, засеять.

И вянрикки осторожно завел речь об азиатской угрозе, о том, что нужно ликвидировать коммунистическую систему, иначе придет москаль и задушит европейскую цивилизацию. Юхани Вартилаа еще раз оглядел своих солдат, бывших батраков, и выложил перед ними последний козырь: заговорил о расширении пространств «великой Суоми».

— Вы хотите земли? — воодушевился он. — Надо воевать. Когда мы победим, у каждого финского солдата будет много земли, своя усадьба с баней и малинником, а в придачу — долговременный кредит в акционерном обществе.

Через раскрытую дверь землянки донеслись выстрелы. Влетел капрал Хаахти, крикнул:

— Херра вянрикки!.. Рюссы пробрались, сейчас гаубицу нашу тащат!..

Спохватились поздно: русские уже катили пушку по лесной тропинке в сторону перешейка. Вслед им была послана погоня. Десять автоматчиков во главе с капралом Хаахти бросились отбивать свое орудие. Тогда русские открыли огонь из гаубицы прямой наводкой. Обратно автоматчики вернулись, неся на себе раненых и убитых. Один солдат, которому осколком разворотило живот, кричал на весь лес от боли, и вянрикки Вартилаа утешал его:

— Тихо, тихо!.. Ты ведь финн!.. Сиссу!

В этот день капрал Теппо Ориккайнен вернулся в свою роту. В камышах реки, вытекавшей из Хархаярви, уже стояли четыре лодки с гробами.

Юхани Вартилаа сказал капралу:

— Отвезешь убитых по воде до старой границы, там их переправят на родину.

Пока Ориккайнен плыл с гробами по рекам и озерам, пока возвращался обратно, в роте лейтенанта Суттинена было убито сразу четырнадцать человек.

Плотно заколоченные гробы из неоструганных досок, с черными крестами на крышках, уже стояли в ряд на прибрежном песке, и вянрикки снова вызвал капрала:

— Отвезешь до границы и этих. Путь знакомый.

— Что ж я, херра вянрикки, так и буду возить покойников?

— Когда-нибудь и тебя отвезут, — утешил его Вартилаа.

»Служу Советскому Союзу!»

Штюрмер посмотрел на часы: еще минут десять полета — и можно лететь на аэродром завтракать. Английский крейсер дымил внизу, и ас выписывал над ним круги в одном и том же направлении, словно заведенный. Штюрмер не утруждал себя попытками сбросить на крейсер бомбы, ибо зенитный огонь таких кораблей может причинить большие неприятности. Он только крутился над крейсером, собираясь скоро лететь на завтрак.

  162