130 
— Ну, я счёл себя удачливым человеком, а оказалось…
Жюльен авторитетно кивнул:
— Психология! Ценится лишь личный выигрыш. Коллективная раздача не греет.
Дзинтара села за пианино и стала наигрывать задумчивую мелодию. Никки подошла, потрогала лежащую рядом гитару принцессы — та нежно зазвенела, — в открытой папке присмотрелась к желтоватому листку с нотами.
— Интересная музыка, но слова сложноваты, — прокомментировал Робби.
— Робби, ты читаешь ноты? — спросила Никки.
— Ха! Глупый вопрос.
— Никки, сыграй нам на гитаре! — вдруг крикнул кто-то из Оленей.
— Я не умею! — рассмеялась Никки.
— Неправильный ответ, мы с тобой владеем почти всеми музыкальными инструментами, — неожиданно вмешался Робби.
— Ты играешь на гитаре? — удивилась девушка.
— Если ты споёшь, то — да, только аранжировку этой древней музыки стоит освежить.
— Я? Спеть? У тебя завихрения электронов?
— Ты же поёшь, принимая душ! — заявил нахальный Робби.
В зале захихикали.
— Ну… да, но там же меня никто не слышит… — пожала плечами Никки, — понравится ли другим, как я пою в ванной комнате?
— Давай рискнём, у тебя неплохой голос, а я помогу с музыкой, — вкрадчиво сказал Робби. — Что, чувство авантюризма совсем исчезло?
— Давай, Никки, попробуй! — так дружно закричали кругом, что Никки лишь беспомощно поморщилась:
— Вы сами не понимаете, о чём просите.
Но на неё так дружно навалились, что уломали. Вернее, Никки поняла, что легче спеть, чем отвязаться. Она села в уголок и стала под руководством Робби готовиться к сольному выступлению.
Остальные участники с энтузиазмом принялись готовить место для королевского выступления: стаскивать столы вместе, сгребать недопитое и несъеденное, наводить свет всех имеющихся светильников. Считанные минуты — и воздвигнута отличная сцена!
Наконец, Никки собралась с духом и уселась в подаренное Дзинтарой тёмно-красное с золотом бархатное кресло. Четверо мускулистых Леопардов во главе с Джигичем немедленно подняли кресло вместе с королевой и поставили его на импровизированную сцену.
Тонкая фигурка в чёрном платье устроилась поудобнее на королевском троне европейских кровей. Голова с хрустальными волосами склонилась над полированной звонкой поверхностью. Драгоценная деревянная гитара Дзинтары недовольно поёжилась в неумелых руках, но потом пригрелась и присмирела. Никки вплела тонкие пальцы в ещё более тонкие струны и запела тихим голосом:
- Уронит ли ветер в ладони серёжку ольховую…
В шумном зале разлилась и воцарилась тишина. Странные слова старинной песни, пронизанные грустью прошлых веков, были неуместны в огромном зале, полном веселящихся людей, прилетевших сюда на космолётах.
- Серёжка ольховая выше любого пророчества.
- Тот станет другим, кто тихонько её разломил.
- Пусть нам не дано изменить всё немедля, как хочется.
- Когда изменяемся мы — изменяется мир.
Песня не знала своей неуместности и несовременности, она добиралась до каждого и заставляла его замирать, будто вслушиваясь в голос судьбы.
- Прости и пойми, если даже разлюбит любимая,
- Серёжкой ольховой с ладони её отпусти.
Музыка — тихая и прозрачная, как холодная весенняя капель, заставляла стискивать зубы и затрудняла дыхание.
- Серёжка ольховая лёгкая, будто пуховая,
- Но сдунешь её — всё окажется в мире не так.
- И, видимо, жизнь не такая уж вещь пустяковая,
- Когда в ней ничто не похоже на просто пустяк.
Никки закончила петь, но зал безмолвствовал. Она подняла сосредоточенные глаза от гитары, осмотрелась и растерянно сказала:
— Ой!
На глазах у многих слушателей были слёзы.
Две девушки в углу откровенно плакали, и даже Дзинтара вытирала глаза красивым старомодным платком. Джерри тоже стоял в оцепенении, и в его голове навязчивым рефреном звучало: «Прости и пойми, если даже разлюбит любимая…»
Никки оценила ситуацию и неслышно скомандовала Робби. В зале загремела современная бодрая мелодия. Все стали приходить в себя и украдкой отряхивать мокрые ресницы, со смущёнными смешками посматривая друга на друга. Вспыхнули запоздалые аплодисменты, заглушённые ритмическими повизгиванием динамиков.
— Что за аранжировку ты подобрал?! — исподтишка рявкнула Никки на Робби.
130 
