61 
Это было началом конца, ибо я всерьез взялся за учебу. Сдал все экзамены. А когда пришло время дипломной работы, я решил использовать свою собственную оригинальную теорию. Сейчас при одном воспоминании об этом я готов локти кусать от злости. Почти все ничтоже сумняшеся переписывают чужие труды и получают диплом. Мне же, видите ли, понадобилось разрабатывать оригинальную теорию!
Тема моей дипломной работы называлась «Люди и растения». В ней я полемизировал с традиционными воззрениями, согласно которым бог прежде всего должен печься о благе людей. Я доказывал, приводя убедительные аргументы, превосходство растений над людьми. Суть моих рассуждений сводилась к следующему: если растения смогут разрешить технические проблемы, связанные с передвижением, они сумеют потеснить людей и создать более высокую цивилизацию.
Эта теория наделала много шуму в академических кругах. Даже архангелы, которые отвергли мои выводы, вынуждены были признать, что работа в целом имеет высокую научную ценность.
К несчастью, в тот самый день, когда я блестяще защитил эту работу и получил диплом бога, вспыхнула воина между людьми и растениями.
Для меня лично она имела самые пагубные последствия — мою научную теорию сочли доказательством дьявольской двойной игры, больше того, гнусной шпионской деятельности. Меня обвинили в сокрытии данных о подготовке растениями тотальной войны. Все мои попытки оправдаться оказались тщетными. Было признано, что я тайный агент растений. Кое-кто из судей даже потребовал моего изгнания с небес Вселенной. Но в итоге верх одержали сторонники более умеренных мер, и вот я здесь. Пожалуй, я первый в истории Вселенной бог, который очутился в приюте, и дня не пробыв в этом звании.
Единственная моя надежда на то, что в происходящей войне растения сумеют одолеть людей. Только в этом случае передо мной откроются благоприятные перспективы. Полученные сведения — их сообщил мой приятель Меркурий — настраивают меня на оптимистический лад.
Для растений война складывается удачно. Непосредственным поводом к войне послужило растущее недовольство растений беспрерывным уничтожением зелени, особенно лесов, а также выпадением радиоактивных осадков в результате атомных испытаний. Отчаявшись, деревья решили выступить прежде, чем будет слишком поздно. Люди были застигнуты врасплох. Подвижные батальоны кипарисов захватили жизненно важные центры. Равнины находятся под контролем плюща и амфелопсиса. Патрули рододендронов проникли в самые недоступные горные районы. Люди держат довольно прочную оборону лишь в прибрежных городах, но и там на них упорно наступают оливковые деревья.
Если растения победят, они наверняка изберут меня своим богом. Недаром же я столь жестоко пострадал из-за них. Правда, по словам Меркурия, одержав окончательную победу, растения, судя по всему, провозгласят своим богом старый подсолнух, который теоретически обосновал неизбежность восстания. Но если сбудутся пророчества Меркурия и рухнет моя последняя надежда, я не перенесу жизни в этом мрачном приюте.
Только и утешаюсь той мыслью, что Меркурий известный болтун!
ДЖАННИ РОДАРИ
Десять килограммов Луны
Помню ли я, когда люди высадились на Луне? Еще бы. Отлично помню. Примерно месяц спустя в дверь моей квартиры позвонили. Я открыл, на пороге, нервно потирая руки, стоял комендаторе Дзиппи.
Вбежав в комнату, он крикнул:
— Я по важному делу!
И плюхнулся на диван. Комендаторе Дзиппи весил добрых девяносто килограммов, и пружины дивана жалобно скрипнули под тяжестью его тела.
— Рассказывайте же! — горя нетерпением, воскликнул я.
— Грандиозное дело! Величайшая сделка в истории! Сколько книг в вашей библиотеке? Две тысячи? Считайте, что у вас в кармане две тысячи пачек ассигнаций по десять тысяч лир каждая. Я сразу же вспомнил о вас — не только потому, что вы мой сосед и одолжили мне термометр, когда сын заболел гриппом, но и потому, что вы человек умный, рассудительный. А это дело — только для людей рас-су-ди-тельных. Дуракам вход воспрещен — ясно?
— Долго вы будете поджаривать меня на горящих углях, комендаторе? Я и так сгораю от нетерпения. Говорите же, я слушаю.
Комендаторе Дзиппи встал, с таинственным видом осмотрелся вокруг, заглянул под письменный стол, проверяя, не прячется ли там кто-нибудь, потом зачем-то подошел к окну. Я живу на четвертом этаже многоэтажного дома, и за многие годы в мое окно лишь однажды залетела канарейка, которую я попмал и тут же торжественно вручил консьержке.
61 
