Особенно,... 
62 
— Так что же, нам теперь поднять лапки кверху и сдаться? — поинтересовался Хирш. — Этого желают наши персидские друзья? Они хотят, чтобы мы спокойно сидели сложа руки, пока они начиняют свои ракеты ядерными боеголовками и направляют их на наши города?
В прошлом генерал-майор израильских вооруженных сил, Хирш слишком хорошо знал возможный сценарий ядерного конфликта на израильской земле. Территория Израиля — триста миль в длину и сто пятьдесят в ширину. Но девяносто процентов населения живет в Иерусалиме и Тель-Авиве, а расстояние между этими городами всего тридцать миль. Ядерный удар по любому из них не только убьет значительную часть населения страны, но и уничтожит всю промышленную инфраструктуру. Зараженная радиацией земля станет на долгие годы необитаемой. Иначе говоря, население сможет спастись только за пределами страны. Новая диаспора.
Никто из присутствующих не ответил.
— Через час у меня встреча с премьер-министром, — продолжил Хирш. — Я бы хотел продемонстрировать, что нас не застали врасплох. По-моему, премьер-министра будет интересовать один-единственный вопрос: запустят ли они ракету?
Шеф информационного отдела насупился:
— Президент Ирана — мусульманин, а согласно Корану, мир ожидает апокалипсический конец. Свою личную миссию он видит в приближении пришествия двенадцатого имама, известного как Махди, правомерного преемника пророка Мухаммеда. Написано, что его возвращению будет предшествовать противостояние между силами добра и зла — затяжные войны, политические перевороты и кровопролития. В конце Махди установит на земле эру вселенского мира. Но сначала должен быть уничтожен Израиль.
— Великолепно, — сказал Хирш. — В следующий раз напомните мне, чтобы я не обращался к вам за хорошими новостями.
— Это еще не все. Его президентская гонка за усилением контроля над рычагами власти оказалась невероятно успешной. Он уволил сотни ведущих специалистов в области образования, медицины и дипломатии — тех, кто не разделял его взглядов, — и заменил их закадычными друзьями из Республиканской гвардии. Но еще хуже то, что в качестве верховного религиозного лидера страны избран его человек. Полгода назад президентские устремления могли хотя бы частично сдерживаться высшим духовенством. Теперь — нет. Этот новый аятолла Разди — душевнобольной. Уж он точно не станет прислушиваться к голосу разума.
— Вы хотите знать, нажмет ли он на красную кнопку, — произнес глава «Мецады». — Думаю, ответ напрашивается сам собой.
Шеф информационного отдела согласно кивнул:
— Президент Ирана ведет страну назад, к эпохе Мухаммеда. При любой возможности он публично заявляет, что Пророк сам говорил с ним и что до его возвращения осталось два года, поэтому одна рука у президента лежит на Коране, а другая — на кнопке, запускающей ядерную ракету.
— Нельзя вечно хранить ядерную программу в тайне, — язвительно произнес шеф «Мецады». — Он прекрасно знает, что при любой утечке информации мы начнем действовать.
— Если он не начнет раньше. — Хирш с ворчанием уселся в кресло. — Такое ощущение, будто повторяется март тысяча девятьсот тридцать шестого года.
— В каком смысле?
— Тогда Гитлер отправил свои войска в Рейнские земли отвоевать бывшие немецкие территории, присоединенные к Франции после Первой мировой войны. Плохо обученные солдаты, жалкое вооружение. У некоторых даже не было патронов к ружьям. Командующий армией получил два пакета с приказами: один вскрыть, если французы дадут отпор, а другой, соответственно, в противном случае. Французы позволили фрицам войти и даже приветствовали их как освободителей. И командующий вскрыл второй из названных пакетов. Там был приказ оккупировать территорию и выдать гражданам немецкие флаги. Это событие стало переломным моментом для Германии. До этого дня Гитлера воспринимали как пустослова. Но когда он отвоевал Рейнские земли, он начал сам всерьез относиться к себе. И заставил так же поступить и весь остальной мир.
— Простите, Цви, — прервал шеф информационного отдела. — А что было в другом пакете?
— В другом? — Цви Хирш грустно улыбнулся. — В случае отпора командующий должен был немедленно отступить и вернуть солдат в бараки. Фактически армии было велено бежать при первых намеках на конфликт. Позор был бы слишком велик, и правительство отправилось бы в отставку. Один выстрел — и Гитлеру пришлось бы покинуть свой пост.
62 
