Однако Каплан мог вернуться в Канаду.
Я снова взглянула в зеркало. Ничего, кроме пустого шоссе.
Мы встретились с Мориссоно в субботу, двадцать шестого. Через четыре дня он умер.
Совпадение?
Возможно. Только очень уж странное.
Пора звонить израильским властям.
В понедельник в лаборатории было относительно спокойно. Всего два вскрытия.
Наверху Ламанш читал лекцию для Канадского полицейского колледжа. Я поймала его в коридоре и поделилась беспокойством по поводу смерти Мориссоно. Он сказал, что займется этим, потом выслушал мой рассказ о результатах анализа частей скелета.
— Ты должна сообщить обо всем этом властям.
— Хорошо.
— И немедленно. У нас здесь и так мало места.
Ламанш выдержал паузу — возможно, вспоминая процедуру вскрытия Ферриса и тех, кто там присутствовал.
— Кстати, лучше не нарушать религиозных законов, — произнес он. — Во избежание международных конфликтов, которые могут возникнуть на этой почве. Нам не нужны проблемы. Пожалуйста, сделай все как можно скорее.
Помня о своем обещании, я позвонила Джейку. Он по-прежнему не отвечал. С каким агентством мне связаться? Я не спросила об этом у Драма, так как обещала проинформировать его первым. Теперь он недоступен, а Ламанш требует немедленно покончить с делом.
Я опять погрузилась в размышления. Почему Джейк не хочет, чтобы я разговаривала с израильскими властями? Чего он боится?
Опять-таки — кому звонить? Израильскую полицию явно не заинтересует труп двухтысячелетней давности. Но в большинстве стран есть общества охраны культурного наследия.
Я вышла в Интернет и набрала слова «Израиль» и «древности» в поисковике «Гугл». Почти каждая страница включала ссылки на сайты израильских организаций, занимающихся подобными вещами. Пять минут поиска — и номер есть.
Уточним время. Одиннадцать двадцать у нас — восемнадцать двадцать в Израиле. Будет ли кто-нибудь работать так поздно?
Я набрала номер.
После второго гудка ответил женский голос:
— Shalom.
— Shalom. Это доктор Темперанс Бреннан. К сожалению, я не говорю на иврите.
— Вы позвонили в Израильское общество древностей.
Жуткий акцент.
— Я звоню из Центральной уголовной и судебно-медицинской лаборатории Монреаля.
— Извините?..
— Из Канады.
— Здравствуйте.
— По определенным причинам у нас находятся некие останки.
— Останки?
— Человеческий скелет.
— И?.. — Голос слегка оживился.
— Есть основания полагать, что это один из скелетов, найденных в шестидесятые во время раскопок в Масаде.
— Представьтесь, пожалуйста.
— Темперанс Бреннан.
— Оставайтесь на линии.
Я так и поступила. Прошло целых пять минут. Но вот женщина снова взяла трубку.
— Могу я узнать, как скелет оказался у вас?
— Нет.
— Простите?..
— Я объясню ситуацию представителю уполномоченной организации.
— Наше общество таковым и является.
— Кто ваш директор?
— Тувиа Блотник.
— Возможно, мне следует поговорить именно с ним.
— Его сейчас нет.
— Как с ним можно связаться?
— Доктор Блотник не любит, когда его беспокоят дома.
По каким-то причинам я почувствовала нежелание рассказывать обо всем. Предупреждение Джейка не звонить до связи с ним? Упоминание Ламанша о международных отношениях? Просто предчувствие?..
— Не имею ничего лично против вас, но мне нужно поговорить с директором.
— Я антрополог в ИОД. Если кости попадут сюда, мистер Блотник направит их ко мне.
— А как ваше имя?
— Руфь Анна Блум.
— Извините, миссис Блум, но мне нужно подтверждение директора.
— Весьма необычная просьба.
— Я настаиваю. Это необычный скелет.
Пауза.
— Как мы можем с вами связаться?
Я оставила номера рабочего и мобильного телефонов.
— Мы обязательно позвоним вам.
Я поблагодарила ее и повесила трубку.
Потом снова вошла в Интернет и стала искать упоминания о Тувиа Блотнике. Имя упоминалось в нескольких статьях, связанных с дискуссиями по поводу древнего оссуария Иакова. Блотник везде был представлен как генеральный директор ИОД.
Замечательно. Блотник — официальное лицо. Но интуиция подсказывала мне быть поосторожнее с этой Блум.
Оттого ли, что Лернер и Феррис считали скелет принадлежащим Иисусу Христу? Или из-за просьбы Джейка?