Последние отзывы

  83  

– Крейсера ушли… я видел только их дымы!

Скрыдлов, отвратясь от карт, обратился к иконе:

– Господи, простишь ли? Вечная им память…

………………………………………………………………………………………

Японские женщины, повязав головы синими полотенцами, унылой вереницей тянулись по сходням на крейсера, неся на согбенных спинах мешки с британским кардифом. Они работали молча, без песен и смеха, только слышалось их учащенное дыхание, а под шаткими сходнями, соединявшими берег с палубами, качалась сизая вода, поверх которой плавали арбузные корки и рыжие комки раздавленной хурмы. Это были женщины, одинокие или вдовы, судьба которых еще с юности колебалась, как и эти сходни, между фабричной каторгой или домом терпимости, а потому они не роптали на тяжесть мешков с углем, их почерневшие лица силились улыбаться…

Гиконойя Камимура, глядя на них, с печалью стареющего мужчины думал о жене, которая в Токио навещала теперь пепелище родного дома, и, наверное, она подолгу плачет возле обгорелых вишен, посаженных ею в год их свадьбы… Вахтенный начальник флагманского «Идзумо» доложил адмиралу, что бункеровка крейсеров затягивается по вине этих нерях, которые не умеют двигаться по сходням бегом.

– Я сторонник найма китайских кули, – сказал он.

– Я тоже… Что сегодня на обед в экипажах?

– Бобовая похлебка с цыплятами и овощами.

– Надеюсь, котлы наших камбузов не вычерпаны до дна. Так покормите этих несчастных и дайте им рису сколько хотят. Кто знает, может, средь них есть и матери наших доблестных матросов… Какие новости с моря? – спросил Камимура.

– Русские броненосцы снова укрылись в бассейнах Артура, кроме флагманского «Цесаревича», который интернирован немцами в китайском порту Кью-Чжао. Он страшен. Но он жив…

В отличие от русского командования Камимура точно в срок был извещен о событиях в Желтом море. 29 июля Того указал ему взять четыре броненосных крейсера и легкий «Чихайя», чтобы сторожить возможный прорыв порт-артурских крейсеров к Владивостоку (имена их были известны: «Аскольд», «Диана» и «Новик»). В шесть часов вечера следующего дня Камимура получил свежую информацию с моря. «Аскольд» видели уже на траверзе Шанхая, «Диана» промчалась куда-то мимо Формозы, а «Новик» растворился в неизвестности. Того напомнил по радио, что сейчас следует ожидать выхода владивостокских крейсеров… Камимура принял решение:

– Передайте адмиралу Уриу, что ему надлежит крейсировать южнее Цусимы, а я беру самые лучшие крейсера для контроля за подходами к Цусиме со стороны северных румбов…

В ночь на 1 августа «Идзумо» выдерживал скорость в экономическом режиме котлов, дабы зря не расходовать запасы боевого кардифа. Где-то страшно далеко, словно в другом мире, горизонт обозначился сабельной полоской рассвета. Было 4 часа 15 минут, когда Камимуру вызвали на мостик.

– В чем дело? – недовольно спросил адмирал.

– В море блеснул огонь… как вспышка спички!

Это могли открыть рубочную дверь неизвестного корабля; это корейский рыбак мог взмахнуть фонарем; это, наконец, могло просто показаться утомленным сигнальщикам. Камимура откровенно зевнул. Ради приличия он решил побыть на мостике еще минут двадцать, после чего хотел спуститься обратно в салон – к своей подушке, набитой чайными листьями.

– На южных румбах – три тени! – последовал доклад.

Громадные цейсовские бинокли разом вскинулись на мостиках «Идзумо». Три тени постепенно оформились в четкие силуэты русских крейсеров, и сомнений уже не оставалось:

– «Россия»… «Громобой»… концевым – «Рюрик»!

«Невидимки» разом обрели зримую сущность.

– Не стоит мешать им, – сказал Камимура, – пусть они отбегут еще дальше к югу, а мы тем временем захлопнем ворота, ведущие к Владивостоку… Можно прибавить оборотов.

Вода с тихим ропотом расступалась перед «Идзумо».

………………………………………………………………………………………

Участник этих событий вспоминал: «К вечеру мы все по обыкновению собирались на юте, пели песни, дурачились и смеялись… не разошлись ли мы с артурцами, до сих пор их не встретив? Строим планы, какие лихие походы будем делать вместе с крейсерами Артурской эскадры…»

Настроение было хорошее. Скорость приличная.

– Для меня, – говорил каперанг Трусов, – эта операция дорога еще и по отцовским чувствам. Я встречаю не только Артурскую эскадру, но увижу и сына – мичмана с «Пересвета». Что я скажу жене и дочери, если встреча не состоится?

  83