32 
Как только его машина скрылась из виду, Джон и Селия вернулись на кухню. Увидев свою дочь, которая устало прислонилась к кухонному столу, Селия подбежала к ней:
— Шей, тебе все еще плохо?
Шей покачала головой, но ей стоило немалых усилий сделать несколько шагов. Ноги казались тяжелыми и почти не подчинялись ей. У нее было такое ощущение, что они приросли к полу.
— Нет, просто меня немного знобит. Я думаю, что мне нужно подняться наверх и немного полежать. А потом я поеду домой.
* * *
Она уехала около полудня, но прежде Селия заставила ее съесть яичницу, поджаренный кусок хлеба и выпить две чашки горячего чая с медом.
По дороге домой Шей неоднократно пыталась определить состояние своего здоровья, но так и не смогла этого сделать. Ясно было одно — это не просто тяжелое похмелье, а нечто более серьезное. Наконец она плюнула на все и решила постараться забыть все, что с ней произошло в доме Джона и Селии. Она возвращалась к привычной жизни, которая была такой суматошной, что отнимала у нее все свободное время и почти все силы. Иногда у нее возникали мысли о Яне, но это не доставляло ей ничего, кроме ощущения боли. Поэтому она решила не терзать себе душу и никогда не думать о нем.
Со временем Шей убедила себя в том, что уик-энд прошел просто превосходно. Пока никто из художников не предлагал ей позировать, она всецело отдалась работе в своей галерее.
Хозяин галереи Хэнс Вандивер, холеный мужчина с изысканными манерами, был очень доволен этим обстоятельством.
— Будь осторожна, — предупредил он, помахав перед ее лицом своим тонким пальцем, — а то я передам тебе всех самых трудных клиентов.
Она работала в магазине при галерее вот уже около трех лет, но почти ничего не знала о Вандивере. Ей было известно только то, что он жил один с четырьмя кошками, к которым относился так, как другие люди обычно относятся к своим детям. Если у него и была какая-то привязанность в жизни — мужчина или женщина, — то он никогда не упоминал об этом. Что касается Шей, то подобные отношения ее вполне устраивали, и она не задавала вопросов о его личной жизни. Он был предан своему делу, работал очень много, как фанатик, а его мастерская всегда была образцом чистоты и аккуратности.
Именно его строгие требования наводить чистоту и порядок в магазине были причиной того, что Шей сейчас стояла на верхней ступеньке высокой лестницы, вытирая пыль с полок, сметая ее с недорогих репродукций картин Стабена и Лалика, с маленьких фигурок из стекла. Была уже середина августа. Прошло почти шесть недель с того памятного ей уик-энда, который она провела в летнем доме своей матери и ее мужа. Хотя днем было все еще тепло, утренняя прохлада свидетельствовала о том, что осень не за горами.
Шей почти каждую неделю разговаривала с матерью по телефону. Совсем недавно Селия позвонила дочери и сообщила ей, что они с Джоном снова были в Трентоне.
— Мы провели несколько дней в нашей хижине.
— Я очень рада за тебя, — сказала Шей. — Ваш домик действительно очень хорош.
— Недавно звонил Ян, — продолжала мать. — Он рассказал, что тогда успел в церковь до начала утренней молитвы, но сломался кондиционер, в церкви было жарко, и из-за этого проповедь получилась не такой, как ему хотелось. Он очень сожалел, что ему не удалось подготовиться к ней в то утро как следует.
Шей в ответ весело рассмеялась, но не потому, что ей было смешно, просто она почувствовала, что должна была это сделать. Она с удивлением отметила про себя, что упоминание его имени вызвало в ее душе своеобразную смесь противоречивых чувств — печали и радости.
Она закончила протирать последнюю фигурку из стекла — небольшого слоненка — и, поставив его на полку, стала спускаться. В этот момент прозвучал звонок, возвестивший о том, что в магазин пришел покупатель.
— Я сейчас подойду! — крикнула она.
— Не надо спешить, — раздался до боли знакомый голос.
Услышав его. Шей разволновалась так, что едва не свалилась с лестницы. Ей пришлось постоять несколько секунд, и только потом она осторожно спустилась и посмотрела в сторону двери.
На пороге стоял Ян, и Шей чуть не заплакала от радости. Он был одет в серые слаксы и спортивную рубашку, на плечи была наброшена легкая куртка, на ногах были черные кожаные туфли.
Ян пристально смотрел ей в глаза, не отрываясь ни на мгновение. Ей показалось, что он поймал ее в свои сети и не хочет отпускать.
32 
