46 
— Вот именно, настоящим.
— Но я никогда не ставила его мужественность под сомнение!
— Ты в этом уверена?
— Конечно, этого просто не могло быть!
— Некоторые мужчины считают себя оскорбленными, когда видят перед собой таких женщин, как ты, — умных, одаренных, уверенных в себе и чертовски сексуальных. Как знать, может. Дон как раз из таких? Ему была нужна женщина, во всем уступавшая ему, а не превосходящая его во всех отношениях. Женщина, которая бы день и ночь восхваляла его и нянчилась бы с ним.
— Именно такой женщиной я и была! — негодующе воскликнула Санни. Она и вправду до сих пор не могла понять, зачем Дон лег в постель с Гретхен. Что дала ему Гретхен такого, чего бы она не могла ему дать?
— Очевидно, Дженкинс считал, что ему не справиться с тобой, — съехидничал Тай, обнимая ее. — Какой же он дурак, что позволил тебе уйти! Впрочем, ты тоже хороша. Надо же, вбила себе в голову, что любит этого идиота!
Она попыталась высвободиться из его объятий, но безуспешно. Казалось, он не прилагал никаких усилий, чтобы удержать ее, но разжать его руки Санни никак не удавалось. Заглядевшись на его ласковую улыбку, она забыла о Доне. Мужчина, которого она почти ненавидела, вытеснил из ее памяти образ того, которого она, как ей казалось, любила. Ничего не скажешь, Тай Бьюмонт отлично знал, как воздействовать не только на ее тело, но и на душу… Она не совсем понимала, как это ему удается и почему она так беззащитна перед ним, но факт оставался фактом, и этого Санни не могла простить Таю.
Не догадываясь о ее мыслях, Тай продолжал свой монолог:
— Дон Дженкинс тебе не пара, Санни. Все равно, рано или поздно, ваш брак обязательно распался бы. Так что считай, тебе повезло, что ты вовремя сбежала от него, избавив себя от неизбежного разочарования и нескольких лет несчастливой семейной жизни.
— И ты берешь на себя смелость утверждать, что знаешь, в чем мое счастье?
— Я знаю это наверняка. Тебе нужен мужчина под стать тебе самой — сильный, уверенный в себе, сексуально раскрепощенный и… с горячей кровью. Такой, кто мог бы по достоинству оценить всю твою прелесть, чувственность и страстный темперамент. Такой, кто беззаветно любил бы тебя… часто и помногу, — неожиданно засмеялся он.
— Ты имеешь в виду себя?
— А разве я тебе не нравлюсь? — Он еще крепче прижал ее к груди.
— Я люблю Дона. Вот все, что я могу тебе сказать, — запальчиво настаивала Санни.
— Докажи! Попробуй устоять передо мной!
Прижав ее спиной к деревянному столбу, поддерживавшему навес над крыльцом ее дома, Тай стал пылко целовать ее. Она пыталась отвернуться, но его жадные губы всюду настигали ее. Она пыталась оттолкнуть его от себя, но он лишь теснее прижимался к ней всем своим сильным телом.
— Какая ты горячая, — пробормотал он, осыпая поцелуями ее шею, — а этот идиот Дженкинс хотел тебя погасить…
— Разве ты не хочешь того же самого? Он отрицательно помотал головой, не отнимая своего полураскрытого рта от ее припухших губ.
— Вовсе нет, Санни, я хочу, чтобы ты стала еще горячее… я хочу быть в самом центре твоего пламени…
Внутри ее поднялась волна ответной жаркой страсти, она с трудом боролась с собой, упрямо стараясь не замечать сладкой дрожи, бившей все ее тело…
Он расстегнул ее блузку и вытащил из-под пояса юбки.
— Нет, не надо, — слабо запротестовала Санни.
— Почему не надо?
— Потому что я тебя ненавижу, — неуверенно ответила она.
— Ладно, если тебе не нравится любить меня, тогда попробуй ненавидеть, — тихо прошептал он, лаская ее грудь.
— Нет, не надо… — застонала она.
— Ты хочешь, чтобы я остановился?
— Да…
— Так и не попробовав тебя по-настоящему?
— Да…
— Ты хочешь, чтобы я ушел?
— Да…
— Нет, ты этого не хочешь.
— Хочу…
Прижавшись губами к ее уху, он положил ладонь чуть ниже ее талии пальцами вниз.
— Ты все еще хочешь, чтобы я остановился?
— Да…
— Санни, я ведь доставляю тебе громадное наслаждение одними только пальцами… только прикосновением…
— Нет, не надо.
— Ты не хочешь, чтобы я потрогал тебя между ногами, где ты вся горячая и влажная?
— Нет, — всхлипнула она, едва владея собой.
— Какая же ты лгунья, Санни Чандлер, — хриплым шепотом проговорил он ей в самое ухо.
У Санни не было больше сил сопротивляться. Ей безумно хотелось прижаться щекой к его груди и покориться жадным, откровенным ласкам, но, с огромным трудом подавив в себе это желание, она упрямо вскинула голову. Ее губы припухли не столько от поцелуев Тая, сколько от ее собственных усилий сдержать крик неутоленной страсти. В золотистых глазах сверкала ярость.
46 
