15 
В его состоянии ой какое заманчивое предложение, но… нет!
Он еще помнил, что там где-то ждет его с новостями девушка Станислава и под дверью приемного стоит его машина, да и спать в больнице — нет, увольте, наспался в свое время!
— Нет, Леш, спасибо, я домой.
— Куда? — возмутился Хромов. — В поселок свой? Не доедешь, ты что!
— Разберусь, — пообещал без эмоций Степан.
В поселок, домой, он на самом деле не доедет, значит, остается в Москве. Можно к Вере поехать, правда, он не позвонил, не сообщил, что прилетел, но это мелочи, пугает другое — в Чертаново. Очень сомнительно, что он потянет и такое расстояние.
Тогда куда?
К родителям в Орехово или к любимой сестрице в Текстили?
То, что он куда-нибудь доедет, это не вопрос. Нужно только сориентироваться, куда проще и быстрей отсюда добираться. И второе, пожалуй, главное: не попасть в пробку — в пробке он может вырубиться в момент и не заметить!
«Ладно. Разберемся!» — теперь уж самому себе пообещал он.
Девушка Станислава встретила его беспокойным выжидающим взглядом, не тем, что запомнился ему, а просто настороженным.
А глаза у нее карие, светло-карие, как гречишный мед.
Несколько секунд он принимал важное решение — сесть с ней рядом или постоять, — вполне мог и не встать, расслабившись. Уступив без боя соблазну, Степан сел, вытянул ноги и, не лучшим образом понимая, что говорит, рассказал о состоянии Василия Федоровича.
Она смотрела на него во все глаза, не отрываясь, — если б у него были силы, он, пожалуй, подивился пристальности, с какой его разглядывали, а может, и смутился даже под таким-то взглядом.
Она неожиданно решительно потребовала:
— Дайте ключи от машины!
Ни на какие словеса и дебаты сил у Степана не осталось. Он достал из кармана ключи и протянул ей.
Зажав ключи в маленьком кулачке, она встала со всей решительностью и приказала:
— Идемте!
Он посмотрел на нее почти жалобно — что она от него хочет? Чего пристала со своими дамскими штучками?
— Идемте! — повторила она. — Я вас отвезу. Давайте, поднимайтесь!
Ишь какая решительная девчушка оказалась! Маленькая такая, а бойкая, приказывает! Впрочем, можно было сразу догадаться, что дамочка боевая, раз взялась через калитки лазить во спасение чужой жизни.
Он стал подниматься. Ведь знал, что лучше не пристраивать седалище поудобней! В три приема, упершись руками в подлокотники, подтянул ноги и вытащил себя из креслица, хлипкого для его телосложения.
Девушка помогала: ухватила его где-то возле подмышек двумя руками и тащила вверх.
Надо возмутиться! Не инвалид же он, в конце-то концов! А-а! К черту!
— Садитесь на пассажирское! — вовсю разошлась командовать хрупкая барышня Станислава.
Стараясь потише кряхтеть, он кое-как запихнул свое требующее отдыха и отказывающееся слушаться тело в машину, обнаружив, что девушка успела за это время и сесть на водительское сиденье, и мотор завести.
«В Текстили все-таки ближе», — решил Степан, припоминая точный адрес сестры.
Но у милой барышни имелся свой сценарий передвижений по городу.
— Я отвезу вас к себе. Здесь близко, я в центре живу. В таком состоянии вы никуда сами не доедете.
Он встрепенулся от такого заявления, и намеком не напоминавшего приглашение, и посмотрел на нее. Она честно ждала, что он решит, не трогаясь с места, но и на него не смотрела, уставилась в лобовое стекло.
— Я могу уснуть прямо здесь, и тогда все! Вы меня не разбудите.
— Потерпите! — улыбнулась девушка и рванула машину вперед. — Я быстро-быстро! Вы говорите что-нибудь!
Степан закрыл глаза и откинул голову на подголовник сиденья.
— Нет-нет! Не засыпайте! Скажите, а какая у вас специализация? В какой области медицины вы доктор?
— МЧС. Медицина катастроф. Экстремальная реанимационная хирургия и травматология.
— Это в смысле всякие там землетрясения?
— И они тоже. Стихийные бедствия, техногенные катастрофы, теракты, — не меняя позы, ответил он.
— Ух ты!
Степан не соизволил открыть глаза или каким-либо движением обозначить отношение к восхищенному восклицанию.
— И не думайте даже! — охладил он Стаськины восторги. — Обычная тяжелая и очень грязная мужская работа.
— Да ладно вам! — не сдавалась Станислава. — Спасать терпящих бедствие! Страна любит своих героев!
— Да. Пока они геройствуют.
15 
