Особенно,... 
113 
Но потом — заметил — все опять началось сызнова, хотя ему было трудно следить, так как уезжал он обычно раньше, возвращался позднее жены, а расспрашивать слуг не считал возможным. Если он проводил день в своем кабинете, Агнесса, как правило, тоже сидела дома, кроме тех дней, когда Джессику нужно было возить на уроки. Уроки… У Агнессы оставалось два, даже три свободных часа… Однажды Джессика при Орвиле спросила мать, почему та так давно не присутствовала на занятиях живописью…
Орвил чувствовал, что попал в глупое положение, и не знал, что делать. Спросить напрямик у Агнессы? Доказательств не было, и потом что-то мешало ему; возможно, уверенность в том, что в любом случае она, если не скажет безобидную правду, то придумает оправдание. Поручить кому-либо следить за нею или сделать это самому? Нет, он не мог… Не доверять Агнессе, допустить возможность обмана с ее стороны?! Мысль о том, что у Агнессы есть любовник, не приходила Орвилу в голову, он не мог себе этого представить, как не мог представить и того, что она тайно видится с Джеком. Ни о чем таком он даже не думал — подобная мысль перевернула бы его душу.
Итак, пока он ничего не предпринимал и молчал, как молчала его жена, не замечавшая, что от прежней их откровенности мало что осталось. Агнесса замкнулась в себе и жила только своими интересами, которые казались ей такими важными…
И все же должен был наступить конец, найтись какой-то выход — это понимал каждый из двоих, вернее, из троих, и каждый втайне от других видел его, этот конец, по-своему. Орвил знал меньше других, точнее, он не знал ничего, но он хотел знать, хотел быть — подобно Агнессе — хозяином своей и чужой судьбы; с каждым днем этого затянувшегося странного молчания он все больше терял терпение.
Неотвратимо приближался один из важнейших в жизни часов: час уплаты долгов, час свершения судеб, час истины.
Джек сидел на кровати, обняв руками колени и положив на них подбородок. Он исподлобья глядел на Молли, которая делала уборку, или, вернее, притворялась, что прибирается в комнате, и одновременно размышлял.
— Ходят слухи, ты уезжаешь? — спросила девушка, выпрямляясь и привычным жестом отбрасывая упавшие на глаза волосы.
Джек вскинул голову: эта маленькая плутовка каким-то образом была в курсе всех дел, даже тех, о которых ей вовсе не полагалось знать.
— Не решил еще.
— Я бы тоже хотела уехать, — сказала Молли, — надоело… Бабку только жалко; если б не она, давно бы меня здесь не было.
— А мать у тебя есть?
— Была! — Молли презрительно фыркнула. — А может, и есть, только я ее не видела. Бабка говорит, она непутевая: шлялась где попало, пила. Потом однажды меня притащила, да и оставила здесь. Бабка ругалась-ругалась, а что делать — не щенка ж принесли! Стала воспитывать… А ты откуда взялся?
— У меня еще интереснее история — вообще черт знает что! Как-нибудь расскажу.
— А про миссис Лемб расскажешь? — Девчонка смотрела с хитрецой. — Это она там миссис Лемб, а здесь — Агнесса, а вместе — то, и другое! Никогда я такого не видала!
Джек оборвал ее:
— Перестань трепаться, Молли! Лучше скажи, там еще остались деньги?
— Есть немного!
— Дай мне.
— Зачем? Разве ты пойдешь куда-нибудь?
— Да.
Молли раздумывала.
— Не думаю, чтобы миссис Лемб это одобрила. Тебе только три дня как разрешили вставать.
— Надо же, какая забота, Молли! Не беспокойся, я ненадолго и недалеко. Хочу кое-что купить для сегодняшнего вечера. И еще немного позаботиться о своей внешности.
Девушка удивленно хмыкнула и загадочно ухмыльнулась.
— По-моему, ты и так неплох. Особенно если вспомнить, каким был месяц назад… Вот ты побездельничаешь еще с недельку да при этом станешь есть за четвертых — тогда вообще держись!
Молли, подмигнув, захохотала. Джек улыбнулся; он был еще очень бледен, с синевой под глазами, с впалыми щеками. Его недавно вымытые и расчесанные волосы за последние месяцы сильно отросли, одежда стала слишком широкой и болталась на отощавшем теле, как на вешалке. Она вообще ему не нравилась, хотя он никогда не придавал ей значения. Джек вспомнил, как одевался тогда, в юности, объезжая лошадей… А ведь Агнесса сама, первая, подошла к нему, он как-то даже и позабыл об этом!..
— Неплох для тебя, Молли, но не для…
— Ага, понятно! — перебила она. — Можешь не продолжать. Знаешь, если человек заботится о своей внешности, значит, он и вправду совсем здоров.
113 
