55 
Процедура не сложнее взятия анализа крови. Ирина прекрасно представляла, как под контролем УЗИ матери ввели в опухоль иголку, надетую на пустой шприц, движением поршня отсосали часть содержимого, размазали его затем по стеклу. На следующий день цитолог посмотрел стекло под микроскопом и дал заключение.
– Рак! У нее рак! – панически восклицал Анатолий Витальевич.
Обычно в такие подробности – биопсию, диагноз – посвящают только близких больного. Их знают те, кто крайне заинтересован в жизни человека. Или в его смерти?
– Да, рак, – спокойно кивнула Ирина. – Ну и что?
– Как «что»? Вас это… это… не тревожит?
– Пойдемте, сейчас поликлинику будут на ночь закрывать.
На первом этаже Ирина попрощалась с охранником. Вышли на улицу, спустились с крыльца. Разбойничий ветер носился с громким свистом. Чтобы его перекричать, приходилось повышать голос. Асфальт был скользким и блестящим, точно из земли выступила влага и превратилась в пленку льда. Ирина поскользнулась, Анатолий Витальевич подхватил ее под локоть.
Они не заметили темную фигуру у дерева. Фигурой был Павел. Он дождался, чего хотел, удостоверился: Ирина вышла под ручку с ухажером. Если бы Павел проследил и дальше за женой и «ухажером», то услышал бы много интересного и, главное, успокаивающего. Но Павел быстро пошел в сторону магазина.
Ирине не доставляло удовольствия то, что Толик держит ее под руку. Но голеностоп еще ощутимо болел, и посторонняя поддержка на катке, в который превратился асфальт, была не лишней.
– Давайте не будем лукавить друг перед другом, – сказала Ирина. – Характер вашего интереса к моей матери ни для кого не секрет. Поэтому ваша притворная забота о ее самочувствии выглядит по меньшей мере кощунственно.
– Я вас не понимаю, – растерянно пробормотал Анатолий.
– Да будет вам! Неужели из-за коллекции монет стоит так интриговать? Что вы хотели от меня услышать? Подтверждения, что мать умрет? Что ее дни сочтены? И не надейтесь! Поищите другую богатенькую старушку!
– Старушку? Коллекция? При чем здесь коллекция? К вашему сведению, последние пять лет, продавая Марусины монеты, я приплачивал ей, завышал стоимость, чтобы она, Маруся, не нуждалась!
Анатолий отдернул руку, возмущенно взмахнул ею и чуть не упал. Ирине пришлось схватить его за обшлаг куртки, чтобы спасти от падения.
– У нее рак! Как вы не поймете! Маруся не хочет делать операцию! Я в отчаянии! А вы! Коллекция! Да я свою отдам, лишь бы Маруся…
– Тише! Не кричите!
– Вы просто… холодная, бесчувственная особа!
– Перестаньте верещать! Как баба, честное слово! На нас уже оглядываются. Пойдемте!
Ирина сама взяла его под руку и слегка подтолкнула, призывая к движению. Она спросила о том, что еще несколько минут назад отказывалась знать:
– Как вы относитесь к моей матери? В чем ваш интерес?
– Ничего материального, уверяю вас! Маруся… она сделала из меня мужчину. В этом, наверное, стыдно признаваться давно не юноше, но это правда! – горячо заверил Анатолий. – Маруся… в ней столько искреннего участия и нежности!
Назвать вновь обретенную мать нежной Ирине никогда бы не пришло в голову. Наверное, нерастраченное материнство было пущено на воспитание таких вот сорокалетних юношей, им достались нежность и участие. А дочери – кукиш!
Они подошли к Ирининому подъезду. Анатолий все рассказывал, какая Маруся удивительная, замечательная и прекрасная. У Ирины даже закрались сомнения: об одном и том же человеке речь?
Слишком уж разные, полярные взгляды были у них на Марию Петровну Степанову.
– Вас послушать, – не выдержала Ирина, – она ангел с крыльями. А по-моему, скорее черт в юбке.
Анатолий почему-то решил, что Ирина сказала комплимент матери, радостно закивал:
– Да, да! Гремучая смесь дьявольского темперамента и ангельской души! Почему мы остановились?
– Потому что я здесь живу. И в гости вас, уж извините, приглашать не намерена.
– Конечно, конечно! Я ценю вашу прямолинейность, она напоминает мне искренность Маруси. Теперь я вижу – вы действительно ее дочь.
– Отнюдь не горжусь этим фактом. Скажите, Анатолий, неужели вы никогда не испытывали дискомфорта из-за вашей почти двадцатилетней разницы в возрасте? Можете не отвечать, если не хотите, вопрос продиктован праздным любопытством.
– Конечно, испытывал… что там «дискомфорт»! Страдал и мучился! Всегда знал, что недостоин Маруси, что рано или поздно она меня бросит, что я в сравнении с ней пигмей, что она из жалости меня пригрела…
55 
