Особенно,... 
57 
— Прибыл? — поздоровался Петров и протянул листок бумаги. — Передай Зине, здесь телефон и имя, к кому обратиться, она знает.
Игорь бумажку не взял, засунул руки в карманы и отступил в прихожую.
— Проходи, — пригласил он.
— Мне некогда, тороплюсь. — Но Петров все же шагнул следом.
— Я смотрю, тут много изменений, — ухмыльнулся Игорь. — Прямо богачи стали. На какие шиши?
Твое спонсорство?
Петрову не понравился его тон. От морячка разило перегаром, и он явно напрашивался на выяснение отношений.
— Отчасти, — ответил Петров. — Кажется, ты сам об этом просил, — напомнил он.
— Я? Просил? Ты тронулся своими жирными мозгами. Думаешь, освоился тут? С обоими живешь? Или по очереди их пользуешь?
— С обеими, а не обоими, — поправил его Петров. Он старался подавить в себе желание сравнять изящный носик морячка с дурно пахнущим ртом. — Ты, моллюск недоделанный, можешь меня, конечно, оскорблять. Мне на тебя плевать, я тебя щелчком по стене размажу. Но не забывай, что ты оскорбляешь собственную жену.
— Размажешь? Да знаешь, где я тебя видел?
— Знаю, — сказал Петров и ткнул его в грудь.
Игорь напоролся на вешалку с одеждой. Куртки и пальто оборвались, Игорь не удержался и вместе с ними сполз на пол, а Петров вышел.
Пока Зина с сестрой и детьми были в поликлинике, Игорь успел сходить в магазин за водкой и выпить полбутылки. Его обида и злость увеличивались с каждой рюмкой. Он не помнил об интрижке с разбитной библиотекаршей Галей из Дома офицеров, из-за которой не спешил к жене. Сейчас ему казалось, что его, героя-подводника, отдающего все силы защите Родины, бессовестно предали.
Зина увидела куртку мужа в прихожей и бросилась в комнату: Игорь сидел в кресле с сигаретой.
Он не поднялся ей навстречу.
— Игорь, милый, что же ты не предупредил?
— Чтобы ты любовника спрятала?
Вопрос остановил Зину на середине комнаты. Она застыла с протянутыми для объятий руками.
— О чем ты? — растерянно спросила она и медленно опустила руки.
— Шлюхи продажные, публичный дом здесь устроили. Я как проклятый вкалываю, а ты.., потаскуха!
Валя с детьми вошла в комнату. Она слышала начало «теплого» диалога супругов.
— С детьми не хочешь поздороваться? — спросила Валя.
— Поздороваюсь, когда надо. Уйди отсюда.
Игорь не узнавал своих сыновей. Он оставил ползающих младенцев, а теперь на него угрюмо смотрели два крепких бутуза. Валя увела их в другую комнату.
Появление детей немного остудило Игоря, но потом он все же обрушил на жену приготовленные ругательства. Зина ошеломленно слушала, постепенно обретая дар речи.
— Боже мой! Игорь, что ты говоришь? Ты ничего не понимаешь! Да благодаря Петрову мы выжили. Как ты можешь так ругаться и обзывать меня?
В чем я виновата?
Изумление жены, ее неподдельный ужас, подозрение, что он ошибся, свалял дурака, только распалили Игоря. Он вспомнил презрительный тычок Петрова, и захотелось сделать больно виновнице всех несчастий, сделать больно физически. Он встал из кресла и быстро подошел к Зине, не переставая ругаться.
Валя услышала резкий крик сестры и выскочила из комнаты. Зина закрывала лицо руками, между пальцев сочились кровь и слезы.
— Подлец! — закричала Валя и пошла с кулаками на Игоря.
Он легко отшвырнул ее в сторону. Валя ударилась о косяк двери, закричала и бросилась из квартиры.
— Он убьет ее, убьет! — тарабанила Валя в дверь Петрова.
О существовании звонка она забыла.
Первое, что увидел Петров, вбежав в квартиру, были разбитые в кровь Зинины губы. Он выругался так грубо, что сестрам показалось — крикнул на каком-то иностранном языке.
Ни Валя, ни Зина никогда не видели, как бьют человека. Драки в кино не имели ничего общего с тем ужасом, который они испытали, наблюдая, как Петров избивает Игоря. Звуки ударов в человеческое тело, всхлипы, рычание — это было страшно до тошноты.
Павел врезал Игрою дважды — в челюсть и в солнечное сплетение. Игорь согнулся пополам. Петров схватил его за грудки и с силой припечатал к стенке.
— Ну, сучок поганый? Силен баб бить?
— Павел, перестань! Не надо! — закричала Зина.
Внутри у Павла клокотало. Окажи Игорь хоть малейшее сопротивление, Павел превратил бы его в груду мяса и костей. Но Игорь судорожно хватал ртом воздух и висел чучелом.
— Павел, я прошу тебя! — повторила Зина.
Жалеет его. Он ей физиономию расквасил, а она жалеет. Любит. Пусть любит хоть обезьяну! Ночью будут кровать трясти. Это он уже проходил, только выводов не сделал.
57 
