Особенно,... 
282 
Тут у Сталина лопнуло терпение, и он, согласившись отложить переговоры на завтра, решил, что эти переговоры будет гораздо легче вести, если немецких войск не будет на нашей территории. А потому приказал всем фронтам немедленно перейти в наступление, выбить немцев с территории СССР, но границу до особого распоряжения не переходить. Видимо вождь все еще хотел дать возможность Гитлеру в спокойной обстановке перебросить свои войска к Ла-Маншу. Поэтому всего через три с половиной часа после вторжения немцев, в штабы пограничных фронтов поступила первая директива военного времени за подписью Тимошенко и Жукова, которая предписывала: «Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу. Впредь, до особого распоряжения, наземным войскам границу не переходить».
К полудню 22 июня в Кремле Сталин, Тимошенко и Жуков, наконец, поняли, что вторжение в Англию, судя по всему, откладывается, поскольку Гитлер на данном этапе предпочел вторгнуться в СССР.
И тогда настал великий час!
Было принято решение начать операцию «Гроза»!
«Гроза, Гроза, Гроза!» – начали надрываться на всех линиях прямой связи и радиочастотах телетайпы и передатчики Наркомата Обороны и Генерального штаба.
«Гроза, Гроза, Гроза!»
Она зашумела и загремела на еще уцелевших линиях связи между фронтовыми, корпусными и дивизионными штабами.
Из сотен сейфов, с некоторой долей ритуальной торжественности, извлекались толстые красные пакеты с надписью «Вскрыть по получении сигнала „Гроза“ .
Из вскрытых пакетов вынимались пачки оперативных приказов с названиями прусских, польских и румынских городов и населенных пунктов, взять которые приказывалось в первые 72 часа после начала операции. На приданных секретных картах жирные красные стрелки хищно нацеливались на Варшаву и Копенгаген, на Берлин и Кенигсберг, на Бухарест, Будапешт и Вену.
На Северо-Западном фронте командир танковой дивизии, доблестный полковник Иван Черняховский, вскрыв свой красный конверт, не минуты не колеблясь, бросил свои танки в наступление на Тильзит, имея целью захватив его, развивать наступление на Кенигсберг, как и было указано в извлеченном из пакета приказе. Даже в условиях 22 июня 1941 года танкам полковника Черняховского удалось, давя немецкие позиции, продвинуться на 25 километров. Только общая обстановка на фронте заставила Черняховского повернуть обратно.
На Западном фронте танковая дивизия 14-го механизированного корпуса под командованием заместителя командира дивизии подполковника Сергея Медникова одновременно с немецкими танками, но в другом направлении, форсировала Буг и начала наступление на Демблин, как и было приказано вскрытым красным пакетом. С боями дивизия продвинулась вперед на 30 километров и остановилась, израсходовав горючее и боеприпасы. Подполковник Медников погиб.
На Южном фронте несколько дивизий успели вторгнуться на территорию Румынии, поддержанные ураганным огнем мониторов Дунайской флотилии.
Но это были исключения из той общей обстановки, которая царила на фронтах в тот момент, когда был отдан приказ о начале операции «Гроза». Исключения, совсем не подтверждающие правило.
Через несколько минут после начала артиллерийской подготовки на границе, в скором поезде «Красная Стрела», курсирующем по маршруту Москва-Ленинград и обратно, был арестован генерал армии Кирилл Мерецков и этапирован в Сухановскую тюрьму. В Москве же все считали, что он стал главкомом Северо-Западного направления в составе двух фронтов – Северо-Западного и Северного. Фронтам, которые уже извлекли из сейфов пакеты с «Грозой», было приказано на первом этапе захватить Восточную Пруссию, на втором – остатки Финляндии и Норвегию и быть готовыми оккупировать Швецию. К сожалению, полковнику Черняховскому в одиночку этого сделать не удалось…
Доставленный в Сухановскую тюрьму генерал армии Кирилл Мерецков, уже побывавший в лапах НКВД в 1937 году, думал только об одном: как заслужить побыстрее пулю в затылок, избежав при этом пыток и мучений. Этого можно было добиться, как он знал по опыту, только рассказывая следователям все, что они хотели от него услышать. Он не учел только одного, что обладал опытом трехлетней давности, который несколько устарел.
К этому времени вся следовательская бригада была уже сильно утомлена тем, что можно было назвать «неуемной генеральской гордыней». Приходилось тратить слишком много времени, чтобы показать арестованным генералам, что никакие они не генералы, а говно, как любил выражаться Ленин по поводу всей русской интеллигенции.
282 
