Последние отзывы

  41  

Бехтеев поговорил с минуту и – ахнул: Рулье ничего не знал о первой посылке Дугласа в Петербург. Секретная дипломатия Людовика XV сама резала крылья своим же министрам. Встал вопрос о представлении Бехтеева королю «при утирании рук его величества». И в кабинете Рулье повторилась знакомая история, какая была уже с Дугласом в кабинете Воронцова…

– Каков же ваш чин? – осведомился Рулье.

Бехтеев сознался: чин – так себе, надворного советника.

– А сие означает по табели седьмое место в ряду сановном.

Рулье был явно огорчен:

– Ладно. Мы представим вас королю как русского принца. Как звучит слово «принц» по-русски? Князь? Итак, вы – князь…

Бехтеев не соглашался быть самозванцем.

– Тогда, – решил изобретательный Рулье, – вы предстанете перед его королевским величеством как русский генерал!

– Зачем мне чужая посуда, коли своя имеется?..

Сошлись на том, что Бехтеев увидит Людовика XV как «простой русский дворянин». Ни титула, ни чина договорились не упоминать.

Россия не имела в Париже посольства – не было, следовательно, у Бехтеева ни свиты, ни кареты. В наемном экипаже, несколько заробев, Федор Дмитриевич прибыл ко дворцу, где к моменту «утирания рук» короля было полным-полно блестящих карет дипломатов. Обер-камергер Флери показал место, где следует встать русскому амбассадору.

Бехтеев послушно встал. Всем послам подали кофе. Бехтеев тоже принял чашку. Пил стоя, прислонясь к стене, – никто не сидел. Кофе ему не понравился: жиденько подают французы (экономят, видать). Знакомых не было. Поболтать и душу отвести не с кем. Приткнулся русский учитель к стеночке и помалкивал. Речь в уме готовил, которую он королю скажет.

Наконец – всем стадом – дипломатов запустили в спальню.

Король утирал руки на глазах всей Европы, король «оправлял краткия молитвы». Послы, будто их подрубили, уже стояли на коленях. Но Бехтеев-то – другой веры, византийской… «Что делать?» Тут Флери перчаткой ударил Бехтеева по плечу, чтобы общей картины моления не нарушал, и гордый схизмат преклонил колена в один ряд с католиками.

Словно замогильные тени, закрыв капюшонами лица, вошли духовники короля; попадая слово в слово, вышколенные иезуиты вторили Людовику в молитве (или Людовик им вторил?). Потом король поднялся, чтобы уйти…

– Дука Флери! – разволновался Бехтеев. – Доложите же его величеству обо мне!

Флери нагнал Людовика, что-то шепнул ему на ухо. Король, недовольно дернув плечом, вернулся к Бехтееву и буркнул что-то вроде:

– …здоровье моей сестры Елизаветы?

Бехтеев согнулся в поклоне. А когда выпрямился, то увидел лишь… спину короля, который уходил, даже не дождавшись ответа. «Вот те раз!»

– Дука Флери! – Но дука Флери и след простыл.

Бехтеев был возмущен: помилуй бог, для чего же он кланялся? А король – тоже хорош голубь. Воспользовался тем, что поклон глубокий, и бежал от разговора. А ведь мир Европы – весь в этом разговоре: войне-то быть, людям-то страдать!

Но вместо короля распахнул объятия Бехтееву принц Конти.

– Наконец-то! – воскликнул черный рыцарь из Тампля. – Я обегал все этажи, открыл и закрыл тысячи дверей, чтобы найти вас… Едем же, чтобы на века покончить глупые распри!

Физиономия принца показалась Бехтееву весьма подозрительной, и в Тампль он ехал с опаской. Да и недаром, как выяснилось. Конти болтал о чем угодно, только не о делах.

– Польша… корона… жезл маршала… герцог Бирон… престол Курляндии! – так и сыпалось с его гибкого языка…

Лакей выставил на стол оранжерейные дыни, кувшины с вином и золотое блюдо с водой, в котором шустро плавали малюсенькие лягушата.

Бехтеев прибегнул к помощи тихой молитвы, когда слова произносятся мысленно, не нарушая общего спокойствия.

– Скромные дары деревни Ла-Шез, – сказал Конти, придвигая лягушат к Бехтееву. – Ничто так не помогает сварению желудка, как эти прелестные лягушата… Я уже выработал проект союза Франции с Россией и скоро, – посулил принц, – самолично явлюсь в Петербург, чтобы насладиться общением с императрицей.

«Явись! – подумал Бехтеев. – Там Ванька Шувалов так шибанет тебя…»

– Высокий принц, – заговорил он, – думается мне, что для пущей крепости альянса нашего необходимо заново перетасовать колоды. Заметил я, что правительство короля Франции готово принять посольство российское, но не желает отрывать от груди своей и янычар турецких. Россия же сего не стерпит. Рабы славянские – на галерах султана, жены славянские – в гаремах его томятся. Сколь веков стоном стонет земля Русская! А курфюрст саксонский Август, он же король польский…

  41