Особенно,... 
66 
Алекс вошла в кабинет шерифа и прикрыла за собой дверь.
— Да, упомянули.
— С чего это вы взяли, что пользуетесь особыми привилегиями?
— Я подумала, вы захотите расспросить меня про убитого.
— Вы, в общем-то, вне подозрений. Просто оказались не там, где надо, причем очень не вовремя, но вам вообще свойственна эта дурная привычка.
— Так вы считаете, связи между мною и этим убийством нет?
— Считаю, нет; но вы, очевидно, считаете иначе. — Закинув ноги на угол стола и заложив руки за голову, он сказал:
— Что ж, послушаем.
— Полагаю, главное вы уже знаете. Клейстер Хикам присутствовал при убийстве Седины.
— С чего вы взяли?
— Он сказал мне по телефону.
— Он был завзятый врун. Спросите кого хотите.
— Я ему поверила. Он очень нервничал и жутко трусил. Мы договорились встретиться в «Последнем шансе», но когда он увидел, что вы едете за мной по пятам, то струхнул и удрал.
— Получается, Седину убил я, так, что ли?
— Или же покрываете убийцу.
— Разрешите, я вам покажу, где в вашей теории ошибка. — Он опустил ноги на пол. — На днях Ангус уволил Клейстера. Вот он и надумал отомстить — это-то вам должно быть понятно, госпожа прокурор. Сочинил эту небылицу, в которую вы решили поверить, поскольку ваше расследование не выявило ни единой паршивенькой улики. Вы считаете, существует взаимосвязь между этими убийствами, верно? Неверно, — твердо сказал он. — Сами посудите. Вчерашнее убийство совершенно иного рода, нежели убийство Седины. У вас ошибочен сам метод. Тот, кто перерезал Клейстеру глотку, просто-напросто узнал, что Клейстер трахает его жену, пока он вкалывает в Карсбаде на содовом заводе. У нас на него уже есть данные.
Это звучало так правдоподобно, что Алекс поежилась под его открытым взглядом.
— Но разве исключено, что батрак видел, как убивали мою мать? Опасаясь кары, он до сих пор помалкивал — возможно, просто потому, что никто так и не провел досконального расследования. И убили его за то, что он знал, — пока он не успел назвать убийцу. Вот во что я решила поверить.
— Как вам угодно. Но только занимайтесь этим за счет вашего времени, а не моего. Рид собрался было встать.
— Это еще не все, — сказала она, и он, смирившись, остался сидеть.
Алекс вынула из сумочки конверт и протянула ему.
— Пришло сегодня утром по почте. На мой гостиничный адрес.
Рид быстро просмотрел письмо и вернул ей. Она в изумлении уставилась на него.
— Вас это, видимо, не сильно волнует, шериф Ламберт.
— Я его уже читал.
— Что? Когда?
— Позавчера, если не ошибаюсь.
— И вы разрешили его отправить?
— А почему нет? В нем не сыскать ничего непристойного. Даже министр почт, полагаю, не нашел бы в нем никаких нарушений правил почтового ведомства. Почтовый сбор оплачен полностью. Насколько я могу судить, госпожа прокурор, письмо составлено в рамках закона.
Алекс так и тянуло наклониться и увесистой оплеухой сбить с его лица злорадную ухмылку. Порыв был настолько силен, что ей пришлось сжать пальцы в кулак, чтобы не дать руке воли.
— А вы прочли то, что между строк? Подписавшие, все, — она замолчала, считая подписи, — все четырнадцать человек, угрожают изгнать меня из города.
— Ну, что вы, мисс Гейтер, вовсе нет, — с показным возмущением сказал он. — У вас развился синдром преследования, после того как вы наткнулись на зарезанного Клейстера. В этом письме просто подчеркнуто все то, о чем я вам и так без конца толкую. Ангус с сыном очень многое значат для нашего города. И ипподром тоже. Известно же: куда легче обратить на себя внимание, если вдарить человеку не по яйцам, а по его счету в банке. Вы поставили под угрозу весьма значительные капиталовложения. И думали, люди будут стоять и спокойно смотреть, как из-за вашей мстительности их мечты летят псу под хвост?
— Дело совсем не в мести. Я веду законное и давно назревшее расследование судопроизводства, в котором была допущена серьезная ошибка.
— Хватит, увольте.
— Прокурор округа Трэвис дал санкцию на это расследование.
Он с недвусмысленным намеком оглядел ее и, растягивая слова, произнес:
— В обмен на что?
— О, вот это замечательно. И куда как профессионально, шериф. Когда запас корректных аргументов у вас истощается, вы принимаетесь обстреливать мою репутацию булыжниками чисто мужских оскорблений.
Трясущимися от злости руками она сунула письмо обратно в конверт, положила его в сумочку и решительно защелкнула замок.
66 
