Последние отзывы

  150  

– Прогноз будущей обстановки неутешителен: не только Поланген, но даже Либаву придется сразу оставить разбойникам. Главная позиция – Финский залив… Ужинать будешь?

– Не откажусь. Спасибо.

За ужином Эссен продолжил – напористо:

– По меридиану от Гельсингфорса до Порккала-Удд рукой подать. Там базируются минные заградители с дивизионом «француженок». Ты в Порккала-Удд поднимешь свой флаг… Понял? Минные арсеналы расположены внутри устарелых мониторов, из которых котлы и машины вынули. Там весь слякотный дивизион: «Шквал», «Дождь», «Град», «Снег», «Иней» и прочая мура. Да, позвони жене. Отныне до весны в Питер тебя не отпущу…

Россия, отставая от других стран в кораблестроении, обогнала все страны мира, особенно Англию и Америку, в искусстве минных постановок. Русские верфи создавали превосходные минные заградители (минзаги), со стапелей готовился прыгнуть в морскую пучину первый в мире подводный минзаг «Краб». Жить с минами страшно, зато весело… Чтобы русские секреты не попали в руки шпионов, отряд минных заградителей выдерживали в безлюдных местах. И сейчас он курился уютными дымками камбузов средь снежного безлюдия Порккала-Удд.

Песни здесь распевали на мотив некрасовских коробейников:

• На отряде минных заградителей
• Целый день идет аврал.
• За грехи не наших ли родителей
• Нас на мины черт загнал?

Очевидец писал: «Тяжелая была школа… Придирки в точности постановки мины на глубине до четверти фута (т.е. 7 см). Каждую мину проверить и записать, как младенца в метрику. Минных офицеров или гладят по головке, либо заставляют глотать пилюли выговоров. Жизнь беспросветная. Разнообразие доставляется одной лишь переменой погоды…» Коковцев лишь одиножды вырвался в Гельсингфорс – встретить Ольгу Викторовну на вокзале. Войдя в квартиру, женщина внимательно осмотрелась, тихими шажками обойдя все комнаты.

Коковцев не выдержал – рассмеялся:

– Ты как кошка, попавшая в новую обстановку.

– Надеюсь, – отвечала жена, бросая шубу на диван, а муфту кидая на трюмо, – ты более не станешь делать глупостей. Пойми, что в твоем возрасте это непристойно и банально.

Он не стал возражать, а просто взял ее за руку:

– Хорошо, что ты у меня есть.

– И хорошо, что есть дети, которые еще долго будут нуждаться в нашем внимании… У тебя все в порядке?

– Что ты имеешь в виду?

– Дела на отряде заградителей.

– Когда с минами непорядок, они, черти, взрываются.

– Вот как миленько! Ты меня утешил…

«Награды, призы, отличия служили для подбадривания, чем-то вроде компенсации, дабы выветрить из голов сознание, что за „грехи родителей“ загнаны мы на заградители».

Это не мой текст – минный!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Игорь Коковцев, любимец матери, уже заимел нагрудный жетон «За отличную стрельбу из револьвера». Катание на скеттингринге все-таки добром не кончилось: на полном ходу он слетел с роликов, и мама лечила ему разбитый нос, прикладывая к нему примочки из арники. Конечно, в ранней младости свойственно украсить себя чем-либо оригинальным, чтобы наивные гимназистки смотрели на тебя, остолбенев от восторга, с выпученными глазками. Если старший, Никита, носил фуражку «по-нахимовски», то для Игоря одного жетона не хватало для разбития сердец, он уже не раз умолял отца подарить ему браслет с надписью: «МИННЫЙ ОТРЯД. ПОГИБАЮ, НО НЕ СДАЮСЬ».

– Пусть тебе не кажется, – отвечал отец, – что все барышни, увидев его на твоей руке, сразу же погибнут без боя. Больше не приставай! Этот браслет стал для меня вроде кандалов для бессрочного каторжанина. Врос в руку – не снимешь!

– Папа, а знаешь ли ты, как зовут всех вас?

– Как?

– Минное мясо.

– Не смей говорить подобное отцу, – возмутилась мать.

– Он прав, – сказал Коковцев. – Мы и есть «минное мясо», в отличие от солдат, именуемых «мясом пушечным».

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Была яркая весна 1913 года. Японский водолаз Сакураи, человек большой отваги, предполагая, что с «Петропавловском», флагманским броненосцем Макарова, очевидно, погибла и золотая казна Порт-Артурской эскадры, совершил удивительный спуск на глубину, протащив за собой резиновые шланги в отсеки мертвого броненосца. Ему удалось обшарить каюты, которые не дали никакой добычи. Зато в корме корабля Сакураи обнаружил «подушку» спертого давлением воздуха, а в ней – гнилостные останки человека, украшенные адмиральскими эполетами. В бумажнике мертвеца уцелели визитные карточки с домашним адресом контр-адмирала М. П. Моласа, бывшего начальником макаровского походного штаба. Бумажник с этими карточками водолаз переслал в Петербург сестре Моласа – Марии Павловне.

  150