Особенно,... 
94 
Джек дал Арагону кусок сахара.
— У тебя есть еще? — спросил очутившийся рядом Дэвид. — Моя старушка тоже заслужила.
— Возьми.
Получив лакомство, кобыла для порядка прошлась взглядом по карманам хозяина.
— Ну-ну! — любовно похлопал ее по спине.
— Не баловали б вы их! — Фрэнк.
— Пусть, — убежденно произнес Дэвид. — Что они, хуже людей? Нам — золото, лошадкам — сахар. Все справедливо.
— Поехали! — кричал Линн, размахивая кнутом. — Живее давайте, живее!
— Куда теперь? — спросил Джек у садящегося на лошадь Дэвида. Он все еще находился в странном, заторможенном состоянии, затуманенное сознание его никак не могло постичь до конца сути происходящих вещей, он смотрел на все, точно сквозь грязное стекло.
— Как куда? — удивился Дэвид. — Выручку делить! Тут в лесу есть одно местечко, где мы всегда собираемся. Едем, узнаешь!
Все сели по коням и понеслись вперед, радостные и оживленные: выручка обещала быть знатной.
Джек пришел в себя. Он много раз видел и грязь, и убийства, и кровь и не слишком сокрушался бы, если бы год назад прирезал бы в портовой драке парочку местных громил. Но то, что совершал он сейчас, было совсем иным. Джек остро чувствовал разницу. Он понимал, что переступил через невидимую грань и стал совершенно другим, растоптал то, что нужно было беречь и гибель чего Агнесса — его сердце и его солнце — никогда не сможет ни понять, ни простить. И, как ни странно, он думал сейчас почему-то больше всего о том, что даже не запомнил лица этого человека, первого человека, которого он лишил жизни.
А между тем в маленькой, затерянной среди снежного леса хижине было жарко от топившейся печи и шумно от неутихающих бурных споров
— Взвешивай правильно! Правильно взвешивай! — горячился Руди, напирая на хранящего невозмутимость Линна.
— Я на глаз вижу.
— Врешь! Фрэнку больше пошло!
— Нет, все верно.
Руди схватился за край мешка, дернул на себя — и встретился взглядом с вошедшим в дверь Кинроем.
— В чем дело? — резко спросил тот.
— Дели сам, Кинрой. Мне тут каждому не угодить, — Линн отошел от стола
— Вот как? — Кинрой медленно оглядел свою братию. Потолки были низки, свет едва пробивался сквозь оконце, фигуры сгрудившихся возле стены людей были совсем черны и отбрасывали вокруг сплетенные плотным узлом фантастические тени.
Фрэнк бросал в печь дрова, Генри глядел в полузамерзшее стекло, Дэвид вставлял в револьвер патроны.
Все молчали.
— Что встал? Получил свое и отваливай! — Кинрой оттолкнул Руди. — Что таращитесь на меня? Я уже говорил, как будем делить. Подходи, Дэвид.
— Фрэнку больше досталось, — процедил Руди, отходя в сторону.
Кинрой сверкнул глазами.
— Заткнись, скотина! Фрэнк первым под пули полез. В следующий раз поменяетесь, получишь больше. Закон!
— А знаешь, Кинрой, — произнес, не поворачиваясь, Генри. — Мне на твои законы — вот! — Он сплюнул на пол, — опять меня обделишь, всех вас продам, понял?
Кинрой гневно дернулся, но остался на месте, однако, поглядев на своих «ребят» (Дэвид и Фрэнк понимающе переглянулись), с затаенной смертельной ненавистью произнес:
— Поговори мне! Видел я, как ты работал сегодня: шкуру свою бережешь! Следующий!
— Почему так мало? Меньше всех! — Джек поднял глаза от лежавшего на столе золота.
Кинрой презрительно усмехнулся.
— И ты недоволен? Хватит с тебя на первый раз.
Из угла вынырнул Дэвид.
— Правда, Кинрой! Смотри, в два раза меньше моего! Мы же вместе были.
— Ты свое получил? — спросил Кинрой, глядя через плечо.
— Получил.
— Вот и не суйся. А тебе, — повернулся к Джеку, — тебе я сказал: достаточно.
— Но я так не согласен. — Джек не сводил глаз с Кинроя.
— А мы твоего согласия спрашивать не обязаны! — кинул с места Линн. — Давно ли ты среди нас?.. Мы тебя еще толком не знаем, так что бери сколько дают и не выступай!
— Это вы сговорились, я знаю, — сказал Фрэнк — Чтобы самим больше получить!
— Тебя, рыжая собака, не спросили, — заметил Линн.
— А ты…
Потоки отборной ругани прервал смех Генри.
— Что ржешь? — обернулся Кинрой.
— Так вы до утра не поделите. Лучше банк метнуть, сразу станет ясно, что к чему.
— Давай! — подскочил Руди. — Давай, ребята!
Генри достал откуда-то колоду.
— Знаем мы твою крапленую. Убери! — отмахнулся Кинрой. — Вон у Линна есть.
94 
