36 
На Дженкинса этот словесный поток не произвел никакого впечатления. Он практически перебил Хови.
— Мисс Трэвис будет отсутствовать до конца недели?
— Да. Она уехала, дайте подумать, позавчера и, возможно, не вернется до конца недели. Один из агентов спросил:
— Интересно, куда бы она могла поехать?
— Она мне не сказала.
Агенты обменялись многозначительным взглядом. Хотелось бы Хови знать, что это значит.
— Оплачивает ли компания ее расходы? — спросил Дженкинс, за последние несколько минут помрачнев еще больше.
— Если только материал действительно стоящий. — Хови рассказал про сделку с Барри. — Незачем транжирить средства компании впустую. — Такой подход должен был дать Хови несколько очков форы.
— Что бы вы сказали о ее взглядах? Хови повернул голову к агенту.
— Взглядах?
— Политических взглядах. Она склоняется влево или вправо?
Хови на секунду задумался.
— Думаю, она скорее всего придерживается либеральных взглядов. Знаете ли, она всегда берет сторону слабых. Женщины, батраки, иностранцы и подобные… Она голосовала за президента Меррита. — Он одарил улыбкой мрачную группу. — Президент недавно прислал ей цветы. Она прямо-таки свихнулась на этом!
Ни кто из агентов не прореагировал. Тот, что сидел в кресле, спросил:
— Является ли мисс Трэвис членом какой-нибудь группы активистов, религиозной секты?
— Да, — ответил Хови. — Она методист.
Один из агентов повращал глазами. Другой сказал:
— Вы бы назвали ее религиозным фанатиком?
— Нет, она не склонна загораться от одного слова или чего-либо в этом духе.
— Симпатизирует ли она определенной радикальной организации?
— Насколько я знаю, нет. Но она участвовала в некоторых манифестациях.
— Против чего?
— Запреты книг. Уничтожение тропических лесов. Поедание морской свиньи вместо тунца. Всякая чепуха.
— Ничего подрывного?
— Абсолютно ничего.
— Как насчет личной жизни?
— Она не распространяется.
— Дружки?
— Никого постоянного.
— Приятельницы, живущие с ней?
— Она живет одна.
— Близкие друзья? Он покачал головой.
— Я никогда не слышал, чтобы она о ком-то упоминала. Знаете, она из тех женщин, кто обручается со своей карьерой.
— Что с ее родителями?
— Умерли.
— Вы знаете, как их зовут? Где они жили?
— Извините, они скончались до того, как она начала здесь работать.
В своем желании выглядеть важным и полезным Хови почти забыл, что они обсуждают Барри, а отнюдь не закоренелого преступника. Его, правда, немного заедала совесть: пусть Барри и заноза в заднице, но, обсуждая ее личность с агентами, он чувствовал себя неуютно.
— У нее неприятности? Она сделала что-то не так?
— Так, обыкновенная проверка. — Агент поднялся. — Просто по телефону она справлялась о здоровье первой леди, выказывая, как могло показаться, нездоровый интерес к миссис Меррит и ее окружению.
Хови расслабился.
— О, черт! Она звонила как друг. Он и стал и достаточно близки после того, как Барри взяла у нее интервью.
Второй агент сказал:
— Белый дом старается быть начеку, когда кто-нибудь начинает сильно интересоваться жизнью президента и его семьи.
Парочка поблагодарила Дженкинса с Хови за то, что любезно удел ил и им время, и удалилась. Хови же не удалось с легкостью улизнуть.
— Вы о чем-нибудь умолчали, Хови? — спросил Дженкинс.
— Нет, сэр.
— Что это за «жареные» факты у Барри?
— Только то, что я уже сказал, мистер Дженкинс. Клянусь Богом, не знаю, но Барри говорит, что эта история затмит Уотергейт.
— Так это связано с политикой?
— Она не уточняла. Заявила только, что дело громкое.
Дженкинс наставил на Хови указательный палец.
— Я не потерплю, чтобы на моей телестудии работали радикальные лунатики.
— Барри не лунатик, сэр. Она хороший репортер. Вы же сами ей об этом сказали в своем меморандуме.
— Я не посылал ей никакого меморандума. О чем это вы болтаете?
— Джордж?
Ванесса произнесла это так тихо, что засомневалась, услышали ли ее, но доктор, взглянув, улыбнулся ей в ответ.
— Рад видеть вас очнувшейся. Как себя чувствуете?
— Не очень хорошо. — Ее поташнивало, и было трудно сосредоточиться, лицо доктора плыло у нее перед глазами. Ванесса смутно припомнила отвратительную сцену, затем Джорж сделал ей укол, чтобы успокоить. Как давно это было. — Что со мной? Где Дэвид?
36 
